Кэтлин первая направилась к двери, Доусон последовал за ней.
– Ханна, где ты? – крикнула Абигайль. – Мы готовы ехать, ждем только тебя.
В дверях появилась Ханна.
– Мисс Абигайль, я обещала поехать с вами и с мисс Кэтлин, но уж больно день был тяжелый, нельзя ли мне остаться дома и отдохнуть?
Заметив усталость на полном лице няньки, Абигайль тут же согласилась:
– Конечно, ты можешь остаться, если хочешь. Обещай, что до нашего возвращения не выйдешь из своей комнаты.
– Хорошо, мисс Абигайль, я пойду к себе и немного посплю.
Кэтлин уже ждала на улице в коляске. Абигайль подошла к мужу, чтобы поцеловать его на прощание.
– Ханна неважно себя чувствует, я разрешила ей остаться дома.
– Хорошо, дорогая. Будь осторожна.
Луи поцеловал жену в щеку и подсадил в коляску. Глядя вслед, Луи помахал жене рукой.
Ровно в два часа дня Доусон подъехал к Сан-Суси. Дверь открыл сам Луи.
– Входите, Доусон.
– Добрый день, мистер Борегар, – сказал тот с обаятельной улыбкой. – Кэтлин и миссис Борегар уже уехали?
– Да, мы совершенно одни. Проходите в библиотеку. – На суровом лице Луи не появилось и намека на улыбку. – Налить вам выпить? – Не дожидаясь ответа гостя, он плеснул себе виски.
– Спасибо, не надо, мистер Борегар. Я бы предпочел перейти сразу к делу. Вероятно, вы догадываетесь, что я люблю вашу дочь и прошу ее руки. Обещаю, что буду хорошо о ней заботиться и обеспечу ей достойную жизнь.
Луи отхлебнул большой глоток виски и уставился в огонь. Его темные глаза оставались холодными. Наконец он повернулся и в упор посмотрел на Доусона.
– Мистер Блейкли, вы ни при каких обстоятельствах не женитесь на моей дочери!
Доусон опешил:
– Я не понимаю, мистер Борегар. Что вы сказали?
– Я сказал, что вы, должно быть, спятили, если вообразили, что я позволю моей дорогой дочери выйти за вас. Ну что, теперь понятно? Вы на ней не женитесь, я запрещаю!
– Как вы можете запретить? Ваша дочь меня любит. Вы радушно принимали меня в своем доме, позволяли Кэтлин со мной встречаться. Почему вы изменили мнение? Я не понимаю.
– Я никогда не желал видеть вас в своем доме! Я лишь терпел ваше присутствие, потому что моя своенравная дочь была вами очарована. Я думал, ее увлечение скоро пройдет, однако оно затянулось.
– Что я сделал, чтобы заслужить вашу неприязнь? Я люблю и уважаю вашу дочь, и вам это известно. Я думаю только о том, чтобы сделать ее счастливой.
Ханна лежала на кровати и уже засыпала, когда вдруг услышала доносившиеся снизу голоса. Удивляясь, кто бы это мог быть, она встала, подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. «Удивительное дело, дома никого не должно быть», – подумала она. Ступая как можно тише, Ханна спустилась по лестнице, прошла через холл и остановилась у двери в библиотеку. То, что она услышала, так потрясло ее, что она замерла. Она узнала возбужденные, гневные голоса хозяина и Доусона Блейкли.
– Я тоже желаю счастья Кэтлин, мистер Блейкли, вот почему я никогда не позволю ей стать вашей женой.
– Бог мой, но почему? Я же не сделал ей ничего плохого! – Доусон невольно сорвался на крик.
– Будьте любезны потише! Неужели вы не понимаете, мистер Блейкли, что моя дочь неизмеримо выше вас по рождению? По отцовской линии ее родословная восходит к королям Франции, по материнской – к королям Англии. Члены наших аристократических родов никогда не женились и не выходили замуж за людей более низкого происхождения. Если вы хотите возвыситься, женившись на девушке из аристократической семьи, то вы пришли не по адресу.
– Я не пытаюсь возвыситься, как вы изволили выразиться. Я люблю вашу дочь, а все остальное для меня не имеет значения.
– Зато для меня имеет. Я знаю, кто вы и откуда родом, вы не годитесь в мужья моей дочери! Ваша мать была Харп, мистер Блейкли, а на Юге всем известно, что за люди были эти Харпы. Они грабители, убийцы, отбросы общества! Белая шваль!
– Мистер Борегар, но я-то не такой. Да, Харпы были моими предками, но я-то к этому какое имею отношение? Я человек порядочный, и вам это известно.
– Это не важно. Вы Харп, и Кэтлин никогда не войдет в эту семью. Вы родились и выросли под обрывом. Ваша мать была из семейства Харпов, а отец – какой-то карточный шулер. И у вас еще хватает наглости спрашивать, почему я отказываюсь выдать за вас свою дочь?
Лицо Доусона потемнело от гнева.
– Я все знаю о своих предках и не собираюсь за них извиняться. Может, им жилось немного тяжелее, чем вам. Разве вы можете знать, что такое ничего не иметь и пробиваться в жизни своими силами? Все, что у вас есть, было преподнесено вам на блюдечке с золотой каемочкой, а я родился в Нижнем Натчезе; в одиночку пытался выбиться в люди и преуспел в этом. Я всего добился сам и горжусь этим. Если бы вы родились в Нижнем Натчезе, то, вероятно, оставались бы там до сих пор. Моя мать, какую бы фамилию она ни носила, была женщиной порядочной. Отца я плохо помню, но раз мать его любила, значит, в нем было что-то хорошее. Я не стыжусь, что мое второе имя – Харп. Что бы вы обо мне ни думали, я горжусь тем, что всего в жизни добился сам.
– Ну и гордитесь на здоровье, но на моей дочери вы не женитесь.
– Нет, женюсь, и вы ничего не сможете поделать!
– А вот тут вы ошибаетесь. Могу и кое-что обязательно сделаю. Я публично вызову вас на дуэль.
Доусон рассмеялся ему в лицо:
– Господи, неужели вы думаете, что я вас боюсь? Я почти уверен, что без труда убью вас.
– Вот именно. – Луи улыбнулся. – Как вы думаете, после этого моя дочь все еще будет вас любить? Лично я в этом сомневаюсь. Она возненавидит убийцу отца. Видите, как просто? Я вас обыграл. Если я вас убью, вы проиграли, если вы меня убьете, вы все равно проиграли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99