Он смахнул все эти одежды вниз, до ее бедер, и снова все перестало для него существовать, кроме желанного и прекрасного тела. Эми чувствовала, как непроизвольно вздрагивают ее бедра от огненных поцелуев, которыми он осыпал теперь ее живот. На лице у нее горел лихорадочный румянец, груди порозовели… Эми была растревожена и обескуражена донельзя. Как это могло случиться, что она сейчас по-женски возбуждена гораздо сильнее, чем когда-либо раньше?
Этого не могло быть.
Вовсе она этого не испытывает.
Если она вот так, оцепенев, стоит на месте, это значит только одно: ее парализует не безумное влечение к Луису, а самый что ни на есть разумный страх.
Пока ее голова, сердце, тело вели между собой ожесточенное сражение, Эми не шевелилась, уповая лишь на то, что теперь, когда солнце наконец закатилось, в комнате скоро наступит полнейшая тьма, которая спрячет ее позор и растерянность. Сама того не замечая, Эми шаг за шагом шла к своему поражению, отступая под натиском Луиса. Он медленно, со знанием дела лишал ее собственной воли и забирал власть над ее телом.
Но если Эми этого не понимала, то Луис понимал.
Его поцелуи ложились на ребра, на пупок, на крутые изгибы ее бедер, и все это время он исподволь, искусно маскируя поставленную цель, понемногу стягивал вниз лохмотья, столь недавно составлявшие наряд Эми.
Когда ткань соскользнула опасно низко, Эми встрепенулась. Рассудок напомнил о себе, и она слабо запротестовала. Луис сменил тактику. Он знал женщин. Больше не стоит тратить ни одной драгоценной секунды на мягкое обольщение — пора снова испугать и возбудить. Молниеносным движением он сдернул до колен изодранные перекрученные одежды Эми; она ахнула от неожиданности и негодования, однако он не стал обращать внимание на такие пустяки. Вместо этого он взглянул на нее и холодно распорядился:
— Перешагни через это тряпье.
Возвращенная к действительности столь грубым способом, Эми тревожно свела брови. Она воззрилась на него, качая головой и пытаясь оттолкнуть его.
— Быстро! — резко приказал он.
Глядя на него широко раскрытыми глазами, Эми повиновалась. Она высвободила ступни из туфелек, а потом, уткнувшись лбом в плечо Луиса, перешагнула через жалкий ворох тканей, в который превратилась ее одежда. Он откинул в сторону этот ворох и приступил к выполнению следующей задачи: спустил белые хлопчатые чулки с ее стройных ног. Эми могла быть благодарна только за одно — за то, что вечерний полумрак сменился полной темнотой.
В комнате было так темно, что она почти не видела его, а это значило, что и ему ее почти не видно. Она могла различать лишь его голову и широкие плечи… но он вдруг встал, повернулся и отошел прочь. Не успела Эми сделать шаг от двери, как услышала его низкий холодный голос:
— Стой на месте. Я скажу, когда тебе будет можно отойти. Эми снова прижалась спиной к двери. Ее знобило. Что он теперь затеял? Куда направился?..
В дальнем конце комнаты вспыхнула спичка и затеплилась свеча; в ее медовом свете можно было вновь разглядеть резкие черты бронзового лица Луиса. Он вернулся к двери, неся в руке серебряный подсвечник с ярко горящей свечой.
Он стоял, глядя на Эми сверху вниз, высоко подняв подсвечник, и его темные пронзительные глаза медленно обозревали нагое стройное тело. Эми ощущала этот горячий взгляд почти как прикосновение руки. Она вздрогнула и попыталась как-то прикрыться.
Луис улыбнулся и поставил подсвечник на пол рядом с ней. Со стесненным сердцем она наблюдала за ним, ожидая, что же будет дальше. А он снова отвернулся от нее и зашагал прямиком к кровати под пологом, сдернул покрывало и одеяла и скинул их на застланный ковром пол. Он смахнул с высокой кровати все подушки, оставив поверх матраса лишь шелковую белую простыню.
Не отводя глаз от Эми, стоя рядом с кроватью, Луис снял с запястья широкий браслет из золота с бирюзой и положил его на ночной столик с мраморным верхом. Затем снял тяжелый золотой медальон и поместил его рядом с браслетом. Туда же последовал острый нож, извлеченный из-за пояса белых кавалерийских брюк.
Несколько долгих мгновений Луис стоял неподвижно, словно собираясь принять решение, и затем возвратился к Эми.
Он уперся руками в дверь по обе стороны от молча ожидающей женщины, наклонился и поцеловал ее в губы. Он не прерывал поцелуя, пока у нее не закружилась голова. Она беспомощно качнулась к нему. Теперь уже ее руки обвились вокруг него, ее ладони скользнули по его спине, и обнаженные груди требовательно прижались к твердому телу.
Только тогда руки Луиса оторвались от дверной створки и ненадолго легли на талию Эми, а потом правая ладонь двинулась вниз и задержалась на одной из упругих округлых ягодиц, прежде чем проложить путь в расщелинку между ними. От этого прикосновения Эми задергалась и попыталась его оттолкнуть.
Его левая ладонь легла ей на шею сзади, под пелену длинных золотистых волос. Он вновь привлек ее к себе и, обняв одной рукой, потянул к кровати. Эми упиралась как могла.
Вид этой большой пустой кровати неожиданно заставил ее осознать непреложную истину: если она по доброй воле позволит ему привести ее туда, ее грех будет ничуть не менее отвратителен, чем его грех.
Луис читал ее мысли.
— Да, — подтвердил он, и в его голосе звучала оскорбительная смесь насмешки и презрения, — если вы разделите ложе с убогим дикарем, то кем же тогда прикажете считать вас, моя очаровательная миссис Парнелл?
Она открыла рот, чтобы ответить, но не успела: стремительный напор его губ не оставил ей такой возможности. Он разжигал ее неистовыми поцелуями, а его руки тем временем легко и бережно ласкали гибкое нагое тело;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123