Дрожа от волнения, Анна жадно прижалась к нему и лишь вздохнула, когда он, сжав в ладонях, притянул ее бедра ближе к себе.Клей целовал ее жадно, страстно, и вдруг, оторвав горящие губы от ее губ, схватил девушку за обнаженные предплечья, а потом отстранил от себя так грубо и резко, что ее голова откинулась назад.– Господи, – пробормотал он.– Что-то случилось? – сконфуженно пробормотала Анна. – Вы на меня сердитесь? Я в чем-то провинилась перед вами?– Нет, но вы... Вы всего лишь ребенок, и я не должен был... Простите. Нам лучше вернуться в дом.– Но я не хочу возвращаться, капитан, и я не ребенок. Мне восемнадцать, и я имею право остаться здесь, с вами.– Вы пойдете домой. – Клей взял ее под руку и потащил к дому.Едва они вернулись, Клей подошел к хозяину и хозяйке. Объяснив свой уход усталостью после долгого путешествия, он поспешил откланяться.– Вы еще придете к нам, не так ли? – вежливо спросил гостеприимный хозяин. – Миссис Уиллингем и я всегда с удовольствием принимаем у себя молодых военных из Америки.
– Надеюсь, сэр. – Клей краем глаза взглянул на Анну и увидел, что в глазах ее стоят слезы. Он почувствовал острый укол совести, но ничего не мог с собой поделать. Он целовал ее, он хотел заняться с ней любовью, но лишь потому, что она напомнила ему Мэри. У него не было выбора. Он ушел, оставив ее гадать, что же она сделала не так.Быстро спустившись вниз по каменным ступеням и убедившись, что белая ограда особняка осталась далеко позади, Клей позволил себе оглянуться, затем раскрыл ладонь, и белая орхидея упала на землю.Беззаботное настроение, владевшее им в начале вечера, бесследно исчезло, и капитан Клей Найт, надев фуражку, направился в сторону ярко освещенных салунов, тянувшихся вдоль пляжа Ипанема. Глава 20 – Я считаю несправедливым подвергать мою жену и дочь опасности, – возбужденно проговорил Прес Темплтон, ближайший сосед Преблов, чей особняк находился всего в четверти мили от их дома. – Я продал дом милой юной паре из Нашвилла – Уильяму и Ли Томпсон. Жена – кузина Эндрю Джонсона. Хорошо воспитанные, благородные люди. Отличный народ, просто отличный.– Значит, ты уезжаешь из Мемфиса, Прес? – бесцветным голосом спросил Джон.Разговор между этими двумя господами проходил в кабинете Джона Томаса холодным январским днем.Мэри Эллен была в восторге от того, что ее отец наконец снизошел до того, чтобы принять у себя соседа и старого друга.Последние несколько дней Джон Томас стал периодически спускаться в свой кабинет, начал за завтраком читать местную газету. Мэри знала, в чем причина такой перемены. Слухи о приближающейся войне будоражили отца, как ничто другое, с того дня, как умерла Джулия.Словно невзначай прохаживаясь возле дверей кабинета, Мэри Эллен услышала, как Прес Темплтон сказал:– Если война начнется, а этого, кажется, не избежать, я не смогу позволить своим женщинам оставаться в городе.– Так почему бы тебе не отослать их? – В голосе Джона Томаса слышались отзвуки былой властности.Темплтон хмыкнул:– Я так и собирался поступить, но миссис Темплтон даже слышать об этом не желает. Она настаивает на том, чтобы я вместе с ними отправился в Европу. Ты ведь знаешь, что за бестия наша Брэнди. Моя жена одна с ней не справится.– Послушай, Прес, сколько лет твоей дочери? Двадцать восемь? Тридцать?– Тридцать два.– И она дважды была замужем, насколько мне помнится.– Да, но оба ее мужа оказались негодяями. Они плохо с ней обращались и сделали ее несчастной. – Темплтон вздохнул. – Брэнди очень ранима, она вообще как ребенок. Нам ничего не остается, как только постоянно присматривать за ней.Мэри Эллен не могла удержаться от улыбки. Брэнди, хитрая и коварная, как змея, ранима и беззащитна. Ничего ребяческого в ней не было и в помине. Брэнди стала женщиной еще в тринадцать. Добрая половина женского населения Мемфиса с облегчением вздохнет, узнав, что она покинула город. К тому же оба «негодяя», имевших несчастье жениться на Брэнди, были прекрасными людьми, весьма состоятельными, и не пожалели оставить миссис Темплтон значительную часть своего состояния, лишь бы положить конец кошмару супружества с этой дамой.Да уж, не зря говорят, что родительская любовь слепа.Через полчаса Прес Темплтон уехал. Мэри Эллен ожидала, что теперь отец вернется к себе в спальню, но этого не случилось.– Мэри Эллен, – произнес Джон Томас, заглянув в гостиную, – вели Тайтусу приготовить карету. Я хочу съездить в город и послушать, что говорит народ на улицах. – Он задумчиво потер подбородок: – Не удивлюсь, если еще несколько южных штатов выйдут из Союза. – При этих словах в темных глазах Джона Томаса появился живой огонек, и он снова стал напоминать прежнего Пребла.– Почему бы тебе самому не попросить Тайтуса? – предложила Мэри Эллен, зная, как обижался старик на то, что хозяин вот уже больше года с ним не разговаривает.– Верно, я так и поступлю. – Джон Томас кивнул и, выйдя в коридор, громко позвал: – Тайтус, где ты? Мне нужна твоя помощь.Улыбаясь, Тайтус тут же появился на пороге:– Мистер Пребл, я к вашим услугам.Джон Томас положил ладонь на худое плечо старика:– Не мог бы ты распорядиться, чтобы к дому подали карету? Я хочу поехать в город.Тайтус с готовностью закивал головой:– Уже иду. – Он торопливо повернулся, но Джон Томас вновь окликнул его:– Тайтус!– Да, сэр?– Прошу прощения за то, что... – Джон Томас смущенно закашлялся. – Не знаю, что бы я без тебя делал, дружище.– Но ведь я по-прежнему с вами, мистер Пребл, разве не так? – Тайтус счастливо засмеялся глухим старческим смехом.
Холодно поблескивая серыми глазами, напряженный и неулыбчивый, капитан Клей Найт в одиночестве пил виски в маленьком шумном баре на задворках Рио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74