— Пожалуй, я выпью… чуть-чуть…
Последующий час оказался ужасным для обоих, для каждого по-своему. Натали никогда еще не приходилось испытывать подобных страданий: вероятно, воспалился задетый нерв. Из страха, что бесчувственный Кейн Ковингтон жестоко заклеймит ее слабость, Натали без единого звука выдерживала ужасную боль; Кейн же мог лишь наблюдать — молча, не смея приободрить, не решаясь сказать доброе слово из опасения, что Натали истратит последние силы на отповедь. Она имела полное право на стоны и крики, но также и право на стоическое терпение. Он склонял голову перед ее нелепым, трогательным, прекрасным упрямством.
— Еще виски? — спросил он некоторое время спустя самым небрежным тоном, словно они сидели вместе за бутылкой.
Натали глотнула жадно, как лекарство, обещавшее облегчение, но сморщилась и едва удержалась от кашля. Однако с каждым новым глотком боль чуточку слабела, пока не стала вполне терпимой.
— Еще! — храбро потребовала Натали.
Четверть стакана, налитые ей Кейном, она опустошила за пару глотков, уже не морщась. Постепенно появилось приятное опьянение. С ним пришло болтливое, раскованное настроение. Натали говорила обо всем подряд, не замечая того, что собеседнику едва удается вставить “да”, “так” или “конечно, расскажи”. Для нее это была обычная взаимная беседа.
Что касается Кейна, он уже не так охотно доливал ей виски, понимая, что теперешнее приятное состояние может обернуться потом тошнотой и головной болью. Однако он не знал, как положить этому конец, и решил махнуть рукой на благоразумие. Главное было достигнуто — боль подавлена, а остальное можно было пережить. Его радовало, что в зеленые глаза Натали вернулся прежний блеск, а щеки раскраснелись. На какое-то время она забыла обо всем, а это что-нибудь да значило.
— …не так-то просто объять! Первая женщина-судья в Колорадо, а может, и во всей Америке! Достижение, ведь так?
— …а когда Девлин был убит на войне… и вот тогда Тахома назвал меня своей богоданной дочерью… Эшлин Блэкмор сделал мне предложение, и я подумала…
Откровения сыпались, как из рога изобилия, так что Кейн не успевал их переварить. За полчаса он узнал о Натали Валланс больше, чем знал о ней весь городок.
— …потому что никогда не любила Эшлина…
Кейн придвинулся ближе, весь обратившись в слух.
— …но он был таким великодушным, таким заботливым… — Натали вдруг перестала улыбаться и нахмурилась. — Я нашла у него в библиотеке тетрадь… там было столько разного… непонятного…
— Тетрадь? — переспросил Кейн, поощряя Натали к продолжению рассказа.
— Это был дневник…
Она покачала головой и задумалась, поникнув толовой, а когда снова подняла ее, на губах была прежняя улыбка, и Кейн понял, что предмет разговора выпал у нее из памяти. Но он не слишком огорчился, так как Натали с необычной для нее смелостью погладила его по щеке и задержала пальцы на ухе.
— Я уже говорила, что у тебя самые красивые уши, какие мне доводилось видеть у мужчины?
— Спасибо, — сказал Кейн, не зная, как еще на это реагировать.
Он дал возможность Натали изучать заворожившую ее часть тела, а сам между тем попытался вернуть ее мысли к теме, которая заинтересовала его.
— Так что же было в этом дневнике?
— Твои уши прижаты к голове, поэтому волосы так красиво завиваются вокруг них!
Кейн понял, что наводящие вопросы — бесполезная трата времени. Натали решительно не желала оставить в покое его уши. Однако интерес к ним прошел так же внезапно, как и появился. Натали откинулась на подушки и рассмеялась.
— А я выпью еще! Наливай!
— Может, хватит? — осторожно осведомился Кейн.
— Вот еще! — Голос ее очень изменился и был теперь совсем девчоночьим, шаловливым и беспечным. — Не будь таким букой, Кейн! Будь ко мне добр и ласков, как я того заслуживаю. — Она снова засмеялась, схватившись за голову и зарывшись пальцами в волосы. Смех оборвался. — Боже мой, какие грязные! Кейн, какой кошмар! Мои волосы в ужасном состоянии!
— Завтра я их вымою.
— Правда? — обрадовалась Натали и схватила его за руку. — Ты не шутишь?
— Честное слово.
Отчего-то Натали нашла его торжественное обещание невероятно забавным, и на нее напал затяжной приступ смеха. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но не могла.
— Нет… — выдохнула она наконец, — это невозможно! Кейн Ковингтон… ой, не могу! Кейн Ковингтон моет голову судье Валланс!
Он только вздохнул. Обессилев от смеха, Натали потребовала целый стакан виски. Кейн воспротивился. Последовал спор. Наконец они сошлись на половине стакана, получив который, Натали настояла, чтобы они распили его на пару. При этом она болтала без умолку — увы, о несущественных вещах.
Кончилось тем, что она принялась флиртовать.
— …и все время слышу, что ты симпатичный… — Зеленые глаза впились Кейну в лицо. — Симпатичный, как же! Я считаю, что ты просто красавец, Кейн! Я всегда так думала, с первой минуты, вот хочешь верь, а хочешь не верь. Только ты меня немного пугаешь… всегда пугал. — Глаза ее затуманились. — Такое красивое лицо — и такое резкое… ты чаще кажешься опасным, чем привлекательным. — Натали обвела пальцем контур его лица. — А как на самом деле? Ты опасен, Кейн? Ну скажи, надо тебя бояться или нет? — игриво осведомилась она, добравшись до губ. — Надо или нет?
Губы Кейна против воли дрогнули от ее прикосновения.
— Ничего опасного во мне нет, — ответил он, пытаясь отшутиться. — Я самый кроткий человек в мире.
— Судя по лицу, нет, но судя по губам… — Натали зевнула. — Твои губы, они… — Еще зевок. — Боже мой, как я устала…
— Так поспи, — предложил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114