— Ты сейчас же развяжешь мне руки, ты слышишь меня?! — кричала Диана. — Это кожа ободрала мне все запястья, и ты в этом виноват! Немедленно развяжи, а то я… а то… — Она вдруг нервно вздохнула, сдаваясь, и уронила голову на грудь. И презрительно пробормотала: — Боже, да понимаешь ли ты вообще хоть что-нибудь? Можно ли хоть как-то вдолбить что-нибудь в твою тупую башку?
Дикарь передернул плечами и бросил на нее яростный взгляд, но Диана не видела этого. Ее волосы, давным-давно растрепавшиеся, свесились набок, закрывая, словно занавесом, тонкое, прекрасное лицо. Диана вздрогнула, когда рука индейца внезапно коснулась ее волос. Он мягко отвел их от лица и заправил за ухо. Диана резко вскинула голову; ее сузившиеся глаза уставились на краснокожего.
Он смотрел прямо перед собой, в неоглядную даль. Казалось, на его лице с высокими скулами лежит покров тайны. Диана опустила глаза. В жестких линиях красивых губ индейца таилась угроза… Диана заново ощутила опасность в этом диком существе.
Раскаиваясь в своей вспышке, она поклялась себе, что никогда больше не будет ни кричать на него, ни строить гримас, ни царапаться и лягаться. Откуда ей знать, что именно выведет его из равновесия? Ей следует быть поосторожнее. Уж чего она хотела меньше всего, так это разъярить его. Диана ощущала, что в этих бронзовых руках достаточно силы, чтобы в одно мгновение вытряхнуть из нее жизнь.
Диана смертельно боялась этого высокого, гибкого индейца с худощавым лицом и сверкающими темными глазами. И в то же время она чувствовала странное влечение к этому человеку, который вообще-то и человеком-то не был, а представлял собой лишь большого прекрасного зверя.
Не желая больше касаться его или допустить, чтобы он прикасался к ней, Диана забросила связанные запястья за переднюю луку седла и выпрямилась, отодвинувшись от своего захватчика. Теперь она будет ехать именно так, как бы ни был далек их путь.
Заговорив низким, мягким голосом, чтобы краснокожий не мог догадаться о смысле ее слов, Диана произнесла:
— Вот так я и буду сидеть… подальше от тебя… потому что мне противно, когда ты прикасаешься ко мне.
Бесстрастный взгляд индейца на мгновение обратился к ее лицу. Диана улыбнулась и пробормотала сладко:
— Ты грязное животное. Ты отвратительная скотина, меня тошнит от тебя. Ты пробуждаешь во мне все самое худшее, и я тебя ненавижу за это!
Непроницаемый взгляд темных глаз индейца задержался на ее лице. Диана посмотрела прямо в его черные глаза и решила, что он ничего не понял. Потому что выражение этих глаз ничуть не изменилось.
И она продолжала изливать душу. Она говорила очень мягко:
— Видишь ли, с самого начала, с того момента, когда я тебя в первый раз увидела в клетке, ты меня пугал, но и чем-то притягивал. Я хотела освободить тебя, но, пожалуй, не столько ради тебя, сколько ради себя самой. — Диана помолчала, внезапно осознав, что она сказала, и потрясенная собственным признанием, поскольку она впервые честно взглянула на причины, заставившие ее отпереть клетку краснокожего.
Еще больше испуганная, она быстро предостерегла индейца:
— Я от тебя сбегу! Я умнее тебя, я что-нибудь придумаю. Да, придумаю, чудовище, непременно! — Умолкнув на секунду-другую, она быстро добавила: — Ты ведь не против того, чтобы я называла тебя Чудовищем, а?
Черные бесстрастные глаза индейца скользнули в сторону, краснокожий снова стал смотреть вперед. Диана судорожно вздохнула, нервно оглянулась по сторонам, не понимая, почему индеец не поворачивает коня прямиком в горы. Он держал путь скорее на север, чем на запад. К этому времени они обогнули поросший лесом склон, и Диана увидела множество огней, разбросанных внизу, прямо под ними, у подножия высоко вздымавшегося отрога Берегового хребта. Диана сосредоточилась, пытаясь понять, где они находятся.
Перед ними раскинулся город. Был ли это Сентрал-Сити? Или Блэкхоук? Нет, это не могут быть они. Они лежат дальше к северу.
Но когда краснокожий направил коня к мерцающим огням, Диана вдруг вспомнила. Буолдер! Конечно, это древнее горное поселение Боулдер, это оно лежит перед ней! И снова сердце Дианы наполнила надежда. Даже если краснокожий не возьмет ее с собой в город, ей стоит лишь исхитриться сбежать ночью, и она без труда доберется до Боулдера.
Надежда росла вместе с тем, как приближались и становились ярче огни города. И надежда угасла, когда дикарь взял в сторону, обходя город и продолжая путь на север. Когда Диана окончательно поняла, что индеец не намерен заезжать в Боулдер, она завизжала изо всех сил, прекрасно понимая, впрочем, что лишь понапрасну тратит силы. И когда, визжа и плача, она подняла взгляд на индейца, то увидела, что его лицо хранит все то же холодное, таинственное выражение.
Наконец огни Боулдера растаяли позади, и тщетные вопли Дианы затихли. Она сообразила, что до боли надсадила горло. И поникла от огорчения. Они продолжали ехать молча, упорно поднимаясь все выше и выше, и свернули на запад. Они двигались по широкой, глубокой горной долине, по обе стороны которой вздымались лесистые крутые склоны.
Когда они углубились в широкий каньон между высокими вершинами Берегового хребта Колорадо, лунный свет исчез. Вместе с темнотой явился и холод горной ночи, и Диана сразу замерзла. Она ужасно устала, ее спина из-за неудобной позы болела, как сломанная. Диана ведь сидела выпрямившись, стараясь не касаться краснокожего, что не преминуло сказаться. Она поневоле представила, как было бы приятно прислониться к теплой, широкой бронзовой груди.
Но она скорее умерла бы, чем сделала это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115