Чего же он ждет?Сет поднимался по ступеням, и я затаила дыхание. Он прошел мимо своей двери и остановился около моей. У меня быстрее заколотилось сердце. Но Сет вернулся к своей двери, открыл ее и зашел в свою комнату.Я подождала еще несколько минут, затем выбежала в коридор, постучалась к нему в спальню и вошла. Сет только что снял сюртук и начал расстегивать рубашку.– Я не могу снять платье, – пожаловалась я. – Мне нужна горничная.Сет улыбнулся и покачал головой.– Нет уж, одной женщины в доме вполне достаточно. Подойди, я сам помогу тебе.– Это был очень хороший день, – сказала я, поворачиваясь к Сету спиной, чтобы он занялся сотней крючочков сзади лифа. – Сначала красивый костюм для верховой езды, потом великолепный жеребец. И еще платья, театр и ужин.– Я рад, что тебе понравилось. – Сет очень ловко и быстро справился со своей задачей. – Вот, готово.Я повернулась к нему, придерживая руками платье на груди.– Мне кажется, ты хочешь, чтобы я доказала свою благодарность.Сет слегка вскинул брови и улыбнулся.– Я не стану заставлять тебя делать то, что тебе неприятно. – В его голосе прозвучал чуть заметный сарказм.– О, я не возражаю, – расщедрилась я. – Это ведь неизбежно. Нет никакой причины откладывать на потом. Но может быть, глупо говорить об этом, и ты предпочитаешь, чтобы я изъяснялась в свойственном тебе стиле? И может быть, ты даже уже не хочешь меня… – Я слабо улыбнулась ему, пожала плечами и повернулась, словно собираясь уходить.Сет рассмеялся и притянул меня к себе.– Я рад, что тебе хватило ума признать свое поражение.– Почему бы и нет? Цыгане знают, как наслаждаться жизнью. Я предпочла бы, чтобы мы были женаты, но я никогда не выйду замуж, этого нет в моей судьбе. Поэтому я должна научиться радоваться жизни, не будучи в браке. Я выполнила свое домашнее задание. – Я забрала выбившуюся прядь за ухо. – Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, то вспоминаю о своей слабости и глупости. Но это все в прошлом. Я не могу бороться с судьбой, а моя судьба – это ты, Сет.Его поцелуи были нежными и умелыми. Это совсем не походило на поцелуи того идиота Гастона или старика с седыми волосами. Здесь я словно купалась в счастье и радости, словно лежала на берегу реки, подставляя тело теплым солнечным лучам, или, безудержно смеясь, летела во весь опор на лошади, зная, что ничто не свете меня не остановит. Мне казалось, что я сижу у огня в прохладную ночь или лежу на мягких подушках внутри фургона, а дождь стучит по крыше и вымывает землю из-под колес. Это было лучше, чем пить чай вприкуску с сахаром, и так же хорошо, как наполнять пустой желудок вкусной пищей. Это было что-то очень простое, необходимое и правильное.Когда бы мы ни занимались любовью, в ту ли ночь или позже, вся моя ненависть, злость и презрение, которые я испытывала к Сету Гаррету, таяли, как дым. Лежа рядом с ним, я чувствовала себя наполненной и счастливой. Сет научил меня некоторым из упомянутых им ранее других способов. Я преодолела свой инстинктивный стыд и застенчивость и хорошо усвоила преподанный мне урок. Я обнаружила, что мужчина, сходящий с ума от удовольствия, практически беспомощен в женских руках, и старательно испытывала свои чары на Сете. Единственным временем, когда я имела на него хоть какое-то влияние, наступало во время наших занятий любовью.Я начинала понимать, как я могу отомстить ему, как могу наказать за то, что он сделал со мной. Я влюблю его в себя! Я стану так же необходима ему, как и выпивка. А потом – каким-то образом – я использую эту власть, чтобы уничтожить его!Каждое утро, если позволяла погода, мы катались верхом. Вечерами ужинали в ресторане, ходили в театр или на концерт. Три или четыре раза в неделю Сет отсылал меня домой, а сам отправлялся играть в карты. Я не слишком интересовалась его игрой: на самом деле я даже недолюбливала это занятие, не знаю уж почему. Может быть, потому, что мой дядя сделал на меня ставку, а Сет ее выиграл? Или потому, что в карточной игре олицетворялось, по моему мнению, все, что я так ненавидела в Сете: холодность, грубость, беспечное и бесцеремонное отношение ко всей своей собственности, включая и меня.Я жила с ним уже месяц, когда его веселое настроение вдруг как рукой сняло. За одну ночь он стал необычно молчалив и напряжен, стал таким, каким был во время нашего совместного путешествия по России. Я спросила, о чем он думает.– Я вспоминаю одного умершего человека.– Кого?Сет бросил на меня злой взгляд.– Это тебя не касается. Оставь меня в покое! Я слегка наклонила голову, глядя на него.– Нельзя вспоминать мертвых со злобой и сожалением.– Заткнись и оставь меня одного! – рявкнул он. Этот разговор состоялся днем, а вечером того же дня мы отправились в оперу на «Норму» Беллини. Я мгновенно влюбилась в Поллиона, римского солдата, и решила, что стану оперной певицей.– Я могу петь намного лучше, чем та жирная корова, – сообщила я Сету, когда мы ехали после представления домой. – Да любая цыганка споет лучше. – Я всегда отличалась хорошим слухом и тут же напела первые ноты арии из первого акта. Я на самом деле пела лучше, чем та сопрано, что изображала Норму, но Сет так не думал.– Заткнись, – сказал он. – Прекрати этот шум.– Это не шум, – оправдывалась я. – Это пение! Когда я счастлива, то…– Заткнись, я сказал! Иначе пойдешь домой пешком. Я подчинилась. Впрочем, той ночью, несмотря на его настроение, мы, как обычно, занимались любовью. Или, может быть, благодаря этому настроению. Я жила с Сетом под одной крышей уже достаточно долго, чтобы понять, что он относится к постели так же, как виски с бренди: для него это был путь к забвению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175