Жак сидел во главе стола, но не был похож на хозяина: запинающаяся речь и принужденность манер выдавали его волнение. Напрасно я надеялась, что в кругу семьи ему будет легче, чем в Новом Орлеане.
Неожиданно я приобрела друга в лице слуги Джеймса, который заботился о том, чтобы мой бокал не оставался пустым. Всякий раз, как я подносила бокал к губам, брови тетушек удивленно взлетали вверх. Мне было все равно: все выпитое мной так и не помогло развеять скуку от общения с этим семейством.
- Элиза, - сказал Жак во время одной из затянувшихся пауз. - Почему бы тебе не рассказать маман о замке Лесконфлеров. Уверен, ей будет интересно.
- Да, расскажите, Элиза, - повторила Колетт, беспокойно заерзав на стуле.
- Это очень большой и запущенный замок. У моего дядюшки Тео всегда не хватало денег, чтобы поддерживать его в должном порядке, а когда карточные долги моего брата вконец разорили нас, дядя вынужден был продать несколько ценных вещей.
Кто-то захихикал. Маман поднесла к губам стакан с водой.
- Как интересно!
- Да нет, совсем неинтересно, - сказала я уныло. - Первой вещью, выставленной на продажу, оказалась я. Дядя Тео продал меня толстому барону. Подумай, Жак, ты женат на потенциальной баронессе!
Колетт захихикала, маман послала ей уничтожающий взгляд и встала.
- Прошу простить нас, - сказала она и, кивнув дочери и сестрам, немедленно последовавшим ее примеру, вышла из комнаты. Жак и дядя Роберт тоже встали. Я упрямо осталась сидеть, сжимая в руках бокал вина.
- Вы не пойдете с нами, Элиза? - спросила маман. - После того, как мужчины угостятся портвейном, в гостиную подадут кофе.
Жак смотрел на меня блестящими от вот-вот готовых пролиться слез глазами, молчаливо взывая к повиновению. Я решила больше их не дразнить. Встав из-за стола, я последовала в гостиную за женщинами.
Они вели себя так, будто меня не было: не задавали ни одного вопроса, даже не смотрели в мою сторону. Тетя Селина утащила Колетт в дальний угол комнаты и нарочито громко стала рассказывать о своей племяннице, рожденной умственно отсталой, которая мечтает выйти замуж за сынка из самого богатого креольского семейства. Маман что-то вышивала, тетя Генриетта жаловалась на боль в ноге. Я зевала, прикрывая платком рот. Наконец я услышала шаги дяди и Жака.
Жак вошел первым. Попросив у меня прощения взглядом, он сел подле матушки на кушетку. Я немедленно вскочила и уселась рядом.
- О, Жак, - запела я, - мы тут так славно беседовали. Я полюбила твою семью.
Жак все время придвигался к матушке, и как только представилась возможность, я быстренько пересела от него по правую руку, так, чтобы оказаться между ним и маман. Тягостное молчание, по счастью, было нарушено появлением кофе и сладостей. Тетя Генриетта предложила сыграть в вист.
- Я так устала, дорогой, - заявила я громким шепотом так, чтобы все могли услышать. - Пойдем спать?
- Конечно, Элиза, - ответил он быстро.
Мы пожелали семейству спокойной ночи. Маман и тетушки сухо кивнули, и только Колетт подбежала ко мне, крепко обняла и шепнула на ухо, что любит меня очень-очень, даже если другие не любят.
Когда мы с Жаком остались вдвоем, он набросился на меня с яростью, которой я в нем даже не подозревала:
- Элиза, мне стыдно за тебя! Ты вела себя непростительно грубо и…
- Твои родные были настроены против меня задолго до встречи, Жак, - сказала я. - Это они вели себя со мной по-свински и совершенно ясно дали понять, что я здесь - лишняя. Они даже не пощадили твою гордость - тебя ставят на место, как мальчишку, тебя, хозяина «Ля Рев»! А ты даже не пытался вступиться за меня. Ты и двух слов не сказал мне, пока мы здесь. Складывается впечатление, что ты не хочешь и смотреть в мою сторону. Что, я внезапно растолстела или стала уродливой? Что случилось, Жак?
- Ничего, - звенящим от напряжение голосом сказал он. - Ничего со мной не случилось. Я только обижен и удивлен тем, что ты можешь вести себя так развязно. Да ты буквально хвасталась своей дружбой с Лафитом.
- А почему бы и нет? - засмеялась я. - Я не стыжусь того, что была его любовницей. Я вообще не стыжусь того, что делала. Хотела бы я посмотреть на женщин вашей семьи во время атаки на вражеский корабль. То-то было бы смеху.
- Я едва узнаю тебя, Элиза, - покачал головой Жак. - Ты стала другой. Ты изменилась.
- Не я изменилась, а ты. Ты разыгрывал роль влюбленного обожателя, был порывистым, страстным. Почему ты не покажешь им всем, что гордишься мной, вместо того чтобы выглядеть виноватым?
Жак надул губы и повернулся, чтобы уйти.
- Послушай, Жак. Разве ты не видишь, что они хотят разлучить нас? Не позволяй им это сделать. Если мы будем поддерживать друг друга, у нас будет крепкий брак, который никто и ничто не сможет разрушить. Прошу тебя, Джакоб…
Жак отбросил мою руку и хрипло сказал:
- Не знаю, о чем ты говоришь, Элиза. Никто здесь ни о чем подобном не помышляет. Ты не понимаешь их. И меня тоже.
Жак ушел в свою комнату, смежную с моей, и прикрыл дверь.
Я чувствовала себя разбитой и опустошенной, словно меня сутки мотало в трюме в шторм. Почему, ну почему… Но я не должна оглядываться назад. Никаких сожалений. Раз я вышла замуж, следовательно, я должна смириться.
Когда полоска света под дверью исчезла, я, накинув пеньюар, проскользнула в комнату мужа. По дыханию я определила, что он не спит. Присев на кровать, я положила ладонь на его руку. Он чуть заметно вздрогнул.
- Жак, не сердись на меня, пожалуйста, - сказала я. - Я… Я хочу, чтобы мы были счастливы. Мы не должны так ссориться.
- Мне жаль, что так вышло, - промямлил он. - Мне не следовало тебя сюда привозить.
- Не говори так, - возразила я, - мы и здесь можем стать счастливыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161