Мне было немного смешно, немного лестно их несколько назойливое внимание, и в конце концов я решила предоставить право выбора случаю.
- Итак, джентльмены, - сказала я, закрывая глаза руками, - я ничего не вижу. Встаньте в круг, на кого я укажу - тот и будет счастливцем.
Заиграла музыка. Я медленно закружилась на месте, и уже готова была указать пальчиком, как чьи-то сильные руки подхватили меня и понесли на середину зала.
- Месье, куда вы несетесь сломя голову! - возмутилась я. - Вы, насколько я помню, даже не были в числе претендентов!
Серые глаза холодно блеснули из-под черной маски домино. Он был хорошо сложен и высок, гораздо выше большинства мужчин в зале, и густые волосы его сверкали, как золото…
Кровь отхлынула от моего лица. Не мог же он быть… Колени мои подогнулись, ноги стали ватными, и, если бы не сильная рука, державшая меня по-хозяйски крепко, я упала бы в обморок. Незнакомец уверенно вел меня, я танцевала, как заводная кукла, и хотела одного - убежать, скрыться где-нибудь от холодно-насмешливого взгляда этих глаз, но вместо этого я непринужденно спросила, с кем имею честь танцевать. Ответа не последовало.
Мы продолжали кружиться. Я больше не заговаривала со своим кавалером, и он тоже не делал никаких попыток поддержать разговор. Воспоминания о другом вечере, о другом бале, о другом вальсе нахлынули на меня. Кем был этот мужчина, если не самим дьяволом, пришедшим по мою душу? Мне казалось, что мы кружимся медленнее, чем того требует музыка, словно оба мы уже давно не здесь, среди нарядной толпы, а в призрачном мире грустных, горьких и страшных воспоминаний.
Вальс закончился. Незнакомец поклонился и в поклоне выхватил одну из камелий с моей груди. Я задохнулась от такой наглости, в растерянности глядя туда, где только что был цветок, но, когда я подняла глаза, черное домино уже исчезло. Мне стало нехорошо, и я покинула бальную залу. Найдя тихий уголок, я упала в кресло и глубоко, со всхлипом вздохнула. Нет, это был не он, не может быть, чтобы это был он. Он умер, умер. Боже мой, как терзают меня эти призраки прошлого!
- Элиза, что с вами, вы больны?
Мадам Арсени склонилась надо мной, по-матерински заботливо щупая лоб.
- Вы бледны, как приведение, бедное дитя. Может быть, немного вина?
Вино придало мне силы, и я пришла в себя.
- Кто был тот высокий мужчина в черном плаще и маске? У него светлые волосы и благородная осанка.
Мадам Арсени нахмурилась.
- Ну, не знаю… У Андре светлые волосы. Неужели ему удалось вас надуть? Ой, я пойду расскажу ему, то-то он обрадуется!
Я слабо улыбнулась в ответ.
- Право, как я сглупила… Да, скажите ему… скажите ему, что я нахожу его очень красивым и загадочным.
- Непременно, - заверила меня хозяйка, дружески коснувшись моей руки. - Он от вас просто в восторге, просто в восторге. Ну, мне пора к гостям. Отдыхайте, детка. Я попрошу, чтобы вам принесли сюда кофе. Нет, я должна рассказать Андре.
Мадам выпорхнула, и я закрыла лицо руками. Не могла же я грезить наяву! Нет, это все игра воображения. Я устала, и только.
Я не увидела его и позже, когда, набравшись храбрости, спустилась в залу. Его не было среди гостей и в полночь, когда сняли маски. Что это было? Я уговаривала себя, что вальс с призраком - всего лишь плод моего воображения. По дороге домой я так и не решилась на разговор с Жаном. Тот поглядывал на меня с любопытством, но вопросов не задавал. Позже, в постели, я прижала его к себе, осыпая поцелуями лицо.
- Полюби меня, Жан, - попросила я, и он любил меня нежно и ласково. В ту ночь мы не обмолвились ни словом.
Несколькими днями позже до нас дошли слухи о том, что испанское судно захватили пираты. Испанские власти пожаловались правительству США, представленному в городе губернатором Уильямом Клайборном, и тот подписал приказ об аресте Жана. По городу расклеили объявления, в которых назначалось вознаграждение в пятьсот долларов тому, кто доставит Жана Лафита губернатору.
Жан по достоинству оценил юмор властей, в особенности в той части, которая касалась суммы вознаграждения, и принес мне объявление в качестве сувенира. Затем он сел за стол и составил собственное объявление, в котором предлагалось пять тысяч долларов тому, кто доставит губернатора Клайборна к нему, Лафиту, на Гранд-Терру. Объявления были расклеены по всему городу. Славные жители Нового Орлеана питали куда больше симпатий к веселому пирату, чем к холодному и заносчивому губернатору-янки, и шутка Жана всем очень понравилась.
Мы с Жаном продолжали появляться на публике, и никто и не пытался арестовать его.
Вначале я, честно говоря, очень боялась.
- Не волнуйся, - уверял меня Жан. - Никто не посмеет и пальцем ко мне прикоснуться. Им слишком дорог их кофе, и дешевые рабы, и корица, не говоря уж о шелковых чулках, которые я продаю им по девять долларов за пару вместо двадцати. Поверь мне, жители этого города заинтересованы в том, чтобы я был на свободе. Кстати, ты не забыла: мы сегодня едем на званый ужин и в оперу.
- Давай лучше останемся дома.
- Нет, - ответил Жан, обнимая меня. - Ты хочешь, чтобы они подумали, будто Жан Лафит боится высунуть нос из дома? - Рука его скользнула вниз, он нежно потрепал меня по мягкому месту. Голос его перешел в многозначительный шепот: - Но, может быть, нам стоит пойти на компромисс и пропустить ужин?
Позже, перед тем как поехать в оперу, Жан подарил мне жемчужное ожерелье.
- Я тебе нравлюсь, Жан? - спросила я, касаясь ровных рядов жемчужин, обрамлявших шею.
- Ты лучше всех, - ответил он, задержав мою руку в своей. - Ты самая лучшая, знай. Как-то ты сказала, что рядом со мной ты чувствуешь себя счастливой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161