- Зачем? Я засела у тебя в печенках?
- Ты слишком хорошо знаешь об этом, - хрипло проговорил Гарт.
Мы слились в долгом томном поцелуе. Он вонзил в меня свое трепещущее орудие. Я захлебнулась готовым вырваться криком. Должно быть, Гарт почувствовал, что со мной что-то не так.
- Ты боишься?
- А тебе не все равно?
Гарт долго молчал. Он лежал недвижим, укрывая меня своим великолепным телом, а потом сказал, убирая с моего лица черную прядь:
- Да, черт возьми, не все равно.
- Я не боюсь, - тихо сказала я. - Я только боюсь, что не смогу…
- Сможешь, - сказал он, начиная внутри меня медленное плавное движение.
- Так вот твое знаменитое лекарство, доктор? - поддразнивая, спросила я. - Что, если мне не поможет?
- Никуда не денешься, - засмеялся Гарт, - если не хочешь так провести всю ночь.
Со вздохом удовлетворения я забылась в его объятиях. Язычки зажженного им пламени ласкали меня, огонь его любви согревал меня. В эту ночь мы спали мало, истосковавшись по любви. Сама не знаю как, но ему удалось освободить меня от страшной боли, которую я носила в себе с того самого дня, когда мы любили друг друга в маленьком домике на границе «Ля Рев» и Хайлендса. В эту ночь я не думала о будущем. Я жила только настоящим.
Перед рассветом Гарт прижал меня к себе крепко-крепко и сказал:
- Ты не вернешься во Францию.
- Но, Гарт…
- Я не пущу тебя. И не спорь со мной, Элиза.
- Но ты не…
Протесты мои потонули в его поцелуе. Я слышала его жаркий шепот:
- Ты нужна мне, Элиза. Бог видит, как ты мне нужна. Будущее само о себе позаботится.
Вскоре после рассвета мы уже пересекали в шлюпках Баратарский залив. Жан и Пьер плыли в первой лодке с самыми крепкими людьми, увозя лучшие из принадлежавших ему вещей: Рембрандта, несколько великолепных серебряных кубков, которые предназначались губернатору Клайборну, но загадочным образом не попали по назначению, и несколько простых подсвечников-канделябров, привезенных с Гаити, где они украшали родительский дом. Мы с Гартом плыли на лодке вместе с Августом, Жаном-Пьером и еще тремя крепкими матросами. За нами шла еще одна лодка с оставшимся драгоценным грузом, который Жан не захотел оставлять британцам.
Я была в простом сером платье и с шалью на плечах. Помогая мне зайти в лодку, Гарт сказал:
- Твой друг Лафит сияет как сытый кот.
- То же можно сказать и о тебе.
- Приятно знать, что тебя не удостоили пожизненного клейма круглого дурака за то, что ты был дураком только временно.
Я оглянулась на Жана, который, победно улыбаясь, чуть погладил ладонью живот, одними губами спросив:
- Ты сказала?
- Что это он сейчас делает? - спросил Гарт.
- Наверное, тоскует по завтраку, - смущенно проговорила я и, сложив трубочкой губы, так, чтобы понял один Жан, показала: «non!» Жан пожал плечами и опустил руку.
Клочья тумана висели над водой. Несмотря на декабрь, воздух был густым и влажным, обещая теплый и слякотный день. Слышалась лишь птичья перекличка да хлюпанье наших багров в болотистой жиже, покрывавшей дно мелководного залива.
Внезапно тишину разорвал ружейный залп. Я во все глаза смотрела вперед, на лодку Жана, но она попала в полосу тумана, и я ничего не увидела. Мужчины в нашей шлюпке насторожились, схватившись за ружья.
- Эй, кто-нибудь, дайте мне ружье, - прошептала я, и чья-то рука положила в мою протянутую руку нож, Август снабдил меня заряженным пистолетом.
Выстрелы приближались, я уже различала крики и красные всполохи. Наша лодка оказался в кольце.
- Британская разведка, - тихо сказал Гарт. - Они, вероятно, догадались, что после их визита Лафит что-то предпримет.
Британцы были повсюду. Казалось, их не меньше сотни, они наступали со всех сторон. Наша шлюпка накренилась и едва не потонула, когда нас попытались взять на абордаж. Затем, совсем рядышком, я услышала новые залпы и крики. Пираты Лафита. В который раз Жан переиграл врага, устроив ему засаду.
Бой был жестоким. Я посмотрела на Гарта, отстреливавшегося от врагов.
- Ложись, Элиза. Ты хочешь, чтобы тебе оторвало твою дурацкую голову? - приказал он.
«Милый Гарт, - усмехнулась я про себя. - Как всегда, сама внимательность и такт!»
Атака была отбита, и наша шлюпка поплыла дальше. Густой туман скрывал от нас картину боя. Вдруг шлюпка с глухим стуком ткнулась в деревянную стену; из тумана прямо на нас выползли красномундирники.
- Гарт, - закричала я.
Он увидел их и кинулся ко мне. Гарт отшвыривал солдат одного за другим, пока здоровый детина не ударил его прикладом. Гарт упал на дно, и британец уже был готов проткнуть Гарта штыком, но не успел: я выстрелила ему в голову. Несчастный с простреленной головой с громким плеском упал в воду. Я склонилась над Гартом, чтобы проверить, насколько серьезно он ранен, и вдруг почувствовала чьи-то руки на горле. Мир стал чернеть. Эти же руки вытащили меня из лодки и куда-то поволокли. Последнее, что я помнила, взрыв смеха, а за ним - пустота.
- Когда она придет в себя, приведите ее ко мне.
Голос показался знакомым.
- Да, сэр.
Кто-то хлопал меня по щекам.
- Вставай, красотка. Ты не умерла, только поспала немножко.
Я открыла глаза. Чьи-то сильные руки помогли мне подняться.
Я была на корабле, а мужчины, окружавшие меня, были британскими солдатами. Они были одеты в синие мундиры, а на головах - твердые шляпы, похожие на суповые тарелки. Солдаты мерзко ухмылялись.
- Та самая дьяволица, что застрелила сержанта, - сказал один из них. - Должно быть, это и есть знаменитая луизианская дикая кошка.
- Пойдем, маленькая леди, - сказал самый высокий солдат. - Адмирал хочет с тобой увидеться.
Я вспомнила, где слышала этот голос.
- Адмирал Кокрейн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161