– Около десяти лет. Может, дольше.
– Где вы познакомились с ней?
– В доме в Бейсуотере.
– С кем вы жили в Бейсуотере?
– С моими родителями.
– Кто ваши родители?
– Мой отец – дворянин.
– С кем вы живете сейчас?
– С сестрой.
– Где вы живете?
– В Челси.
– В меблированных комнатах или у вас есть дом?
– В собственном доме.
– У вас есть профессия?
– Если содержание пансиона можно назвать профессией.
– Кто жил с госпожой Кларк на Крейвен Плейс?
– Когда мы с ней познакомились, с ней жил ее муж.
– А кто жил с ней после?
– Его Королевское Высочество герцог Йоркский.
– А не жила ли она с каким-либо другим мужчиной?
– Мне об этом ничего не известно.
– Вы состоите с ней в родственных отношениях?
– Мой брат женат на ее сестре.
– Чем занимался ее муж?
– Я всегда считала его состоятельным человеком.
– Вы жили с ней на Тэвисток Плейс?
– Я вообще никогда не жила с ней.
– Вы когда-либо ночевали в ее доме?
– Да, изредка.
– Вы считали ее скромной, порядочной женщиной, когда она жила на Тэвисток Плейс?
– Она жила со своей матерью. Больше мне ничего не известно.
Свидетельница была вся в слезах. Со стороны представителей оппозиции раздался негодующий ропот. Министр юстиции не обратил на это внимания.
– По чьей просьбе вы согласились давать показания?
– По просьбе госпожи Кларк.
– Вы знакомы с господином Даулером? – Да.
– Говорила ли вам госпожа Кларк, что она представила герцогу Йоркскому господина Даулера как своего брата?
– Нет, никогда.
– Сколько времени прошло с тех пор, когда вы слышали разговор Его Королевского Высочества и госпожи Кларк, касающийся полковника Френча?
– Не могу точно сказать. Разговор происходил на Глочестер Плейс.
– Вы когда-либо встречали полковника Френча в доме на Глочестер Плейс?
– Я слышала, как дворецкий объявлял о его приходе. Но мне трудно сказать, представляли нас друг другу или нет.
– И через пять лет вы дословно помните использованные в разговоре выражения?
– Я много думала о том разговоре.
– Что заставило вас думать о нем?
– Мне стало любопытно, о ком они говорят.
– В какое время года происходил разговор?
– Я не помню.
– Зимой или летом?
– Я не помню.
– Однако вы уверены в точности высказываний?
– Да.
– Вам не кажется это странным?
– Нет.
– Действительно ли дела вашего отца находятся в плачевном состоянии?
Возникла минутная пауза, а потом свидетельница тихо ответила:
– Да.
– Сколько у вас учениц?
– Двенадцать.
– Сколько лет вашей младшей ученице?
– Семь.
В зале раздались громкие крики: «Нет, нет…», так как все увидели, что мисс Тейлор крайне утомлена. Министр юстиции пожал плечами и сел. Мисс Тейлор сказали, что она может идти.
Господин Крокер вызвал госпожу Мери Энн Кларк для дальнейшего допроса. В течение часа он расспрашивал ее о доме на Глочестер Плейс, о количестве слуг, о том, где спали слуги, кто платил им, сколько у нее было экипажей, сколько лошадей, какие драгоценности она носила, закладывала ли она свои бриллианты. Потом, бросив взгляд на переданную ему министром юстиции бумагу, господин Крокер спросил:
– Вы когда-либо жили в Хэмпстеде?
После небольшой паузы свидетельница ответила:
– Жила.
– В каком году?
– С конца 1807 до середины 1808 года.
– В чьем доме вы жили?
– В доме господина Николса.
– В этот период вы пользовались своим именем?
– Да.
– Вы когда-нибудь называли себя госпожой Даулер?
– Нет, никогда.
– Сколько раз вы виделись с господином Даулером после его возвращения из Португалии?
– Я виделась с ним в прошлое воскресенье в моем доме и сегодня, в комнате для свидетелей.
– Значит, вы больше не встречались с ним после его возвращения в Англию?
– Полагаю, достопочтенный джентльмен сам может ответить на этот вопрос, так как чердачное окно в его доме выходит на окна моего дома.
Со стороны оппозиции раздался свист и громкие аплодисменты.
– Вы уверены, что больше не встречались с господином Даулером?
– Если достопочтенному джентльмену так хочется и если это приведет к чему-нибудь, я могу ответить, что виделась с ним чаще. Я не собираюсь скрывать, что господин Даулер мой близкий друг.
– Где еще вы виделись с господином Даулером после его возвращения?
– В его отеле.
– Когда?
– В первый же вечер после его возвращения. Но я держала это в секрете, так как не хотела, чтобы члены моей семьи или чужие люди знали о нашей встрече в тот вечер.
– И долго вы находились с господином Даулером?
– Я сообщила, что находилась в обществе господина Даулера. Я хочу спросить у председателя, считает ли он этот вопрос пристойным, пристало ли палате общин задавать подобные вопросы.
Поднялся господин Вилберфорс и заявил, что это совершенно некорректный и аморальный вопрос, что комитет не имеет права вмешиваться в личную жизнь свидетельницы. Но его слова затонули в гневных выкриках, и господин Крокер повторил свой вопрос.
– Ваше пребывание в четверг у господина Даулера закончилось после полуночи?
– Мой визит закончился в пятницу утром.
К сильнейшему разочарованию представителей всех парламентских партий, господин Крокер прекратил дальнейшие расспросы, и заседание объявили на сегодня закрытым.
Когда госпожа Мери Энн Кларк шла к своему экипажу, к ней подбежал посыльный и протянул записку. Она прочла ее и обратилась к посыльному – Ответа не будет.
Приехав домой на Вестбурн Плейс, она засунула записку за раму зеркала, рядом с открытками, полученными на день св. Валентина. Записка была подписана инициалами всем известного члена парламента от тори: «Как насчет трехсот гиней и ужина сегодня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130