Читая эти забытые бумаги, Дженифер вновь видела перед собой гордый абрис летящего по бурным волнам корабля, слышала пение парусов и скрип мачт, слышала крики матросов на палубе, видела фигуру Джозефа – его темные волосы и борода пропитаны морскими брызгами, громкий голос отдает приказания, и ветер уносит их вдаль…
Она слышала завывания ветра и грохот моря. Видела, как Джозеф запрокидывает голову и смеется.
Дженифер прервала чтение, подняла голову и огляделась. Она услышала стук капель, падающих с палубы, увидела разбитое стекло и ржавые гвозди на пропитанном влагой полу. Скорбные звуки… скорбное зрелище.
Под письмами на самом дне коробки лежал небольшой сверток, перевязанный старой тесьмой. Дженифер взглянула на почерк, и ее сердце дрогнуло. Где-то она его уже видела. В книгах матери. Это был почерк Кристофера. Письма были адресованы Джозефу Кумбе. Она перевернула их и увидела, что печати не сломаны. Их никто не читал.
Она чувствовала, что имеет право прочесть эти письма, письма, которые пришли из прошлого.
Так Дженифер наконец узнала правду о первых днях Кристофера в Лондоне. Последнее письмо, никем не прочитанное и оставшееся без ответа, было датировано 22 ноября 1890 года. Письма отца были обречены пролежать в этой коробке более тридцати пяти лет, пока дочь их не найдет.
По лицу Дженифер текли слезы, сидя на скамье, она раскачивалась взад-вперед от горя.
– Мой дорогой, – шептала она. – Мой дорогой.
Она не слышала ни шагов на палубе, ни скрипа лестницы и, лишь отведя взгляд от связки писем, которая лежала у нее на коленях, увидела, что в дверях каюты кто-то стоит. Несколько секунд оба молчали. Пораженная, не в силах пошевелиться, Дженифер увидела Кристофера, его длинные ноги, его взъерошенные волосы… видение мелькнуло перед ней и исчезло, а на его месте стоял молодой человек, которого она никогда раньше не встречала.
Джон по сухому илу пробрался к шхуне и заметил, что к веревочной лестнице с правого борта привязана маленькая лодка, плавающая на глубине не более фута.
«Мародеры», – подумал он и, взобравшись на палубу, сразу спустился в каюту. Остановившись в дверях, он прищурился, и его сердце усиленно забилось – у стола, с откинутыми со лба темными волосами, сжав руки, сидела сама Джанет Кумбе.
Затем видение исчезло, и он увидел, что незнакомка – это всего лишь молодая девушка с залитым слезами лицом.
– Привет, – сказал Джон.
– Привет, – ответила Дженифер, тыльной стороной ладони вытирая глаза.
– Вы о чем-то плакали?
– Да.
Он шагнул вперед и заметил на столе коробку.
– Как вам удалось выдвинуть этот ящик?
– Я тянула его до тех пор, пока он сам не вылез.
– Я думал, что задвинул его достаточно крепко.
– Значит, это вы положили в него шкатулку?
– Да, лет шесть назад. До того она лежала на скамье, на которой вы сидите. Я боялся, что она может разбиться или попасться на глаза какому-нибудь любопытному дураку. Теперь я вижу, что даже ящик ее не уберег.
– Вы хотите сказать, что я любопытная дура?
– Мне ничего про вас не известно. Вы положили письма на место?
– Большинство. Но эти я хочу оставить себе.
– Какие именно? Вы хотите сказать, что сломали печати? И ваш поступок не кажется вам отвратительным? Я специально положил их на самое дно. Они адресованы тому, кто уже мертв, кто умер двадцать пять лет назад.
– Я знаю.
– Вот как? У вас привычка читать письма покойников?
Дженифер отвернулась, из глаз у нее снова брызнули слезы.
– У меня больше никогда не возникнет такого желания. В них столько горя, что лучше бы я не знала правды.
– Значит, когда я вошел, вы плакали над этими письмами?
– Да.
Он подошел и сел на скамью рядом с ней.
– Почему они заставили вас плакать?
– Я не знаю, кто вы и почему я должна вам отвечать. Вы только что назвали меня любопытной дурой, пусть будет так.
– Извините, я был груб с вами. Но, видите ли, этот корабль принадлежит мне. Я пришел в ярость оттого, что какой-то посторонний вообще на него забрался.
– Я вас хорошо понимаю.
– Полагаю, эти бумаги навели вас на кой-какие мысли, Этгот корабль связан с жизнью давно умерших людей, мужчин и женщин, которые любили друг друга, и теперь от них ничего не осталось. С вашей стороны нехорошо было вскрывать запечатанные письма.
– Как это может быть нехорошо, если они мои?
– О чем вы говорите?
– Эти письма были написаны моим отцом и дедом.
– Так вы Дженифер?
– Да, я Дженифер. А вы – Джон?
– Я – Джон. Дать вам платок, Дженифер? Возьмите, он абсолютно чистый.
– Благодарю.
– Теперь вы выглядите лучше. Я был резок с вами. Тысяча извинений.
– Все в порядке. Откуда вам было знать, кто я такая?
– Не знаю… мог бы догадаться. Значит, вы живете у Филиппа Кумбе. Как вы с ним ладите? Похоже, вы единственная особа, которая смогла с ним ужиться.
– Наверное, люди так долго его боялись, что он стал чем-то вроде легенды. Он вовсе не страшный. Просто несчастный старик, который боится смерти.
Джон не ответил и пошарил в кармане.
– Вы не против, если я закурю?
– Нет.
С минуту он набивал и раскуривал трубку. Потом снова заговорил.
– Послушайте, Дженифер. Не думайте больше об этих письмах. Дело давнее, разве не так? Вы огорчены тем, что ваш отец так и не получил прощения. Я помню его здесь, в Плине. В то время я был маленьким мальчиком, но он производил на меня впечатление самого счастливого, самого доброго существа на свете, абсолютно довольного жизнью. Абсолютно довольного. Он не переживал из-за своего отца Джозефа. Он знал, что все в порядке Я его страшно любил, он был лучшим другом моего отца.
– Она взяла у него платок, высморкалась и вытерла слезы в уголках глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120