Он что-то ответил, причем чем дольше он говорил, тем громче становился его голос. Все это дело доставило слишком много неприятностей окружающим, не говоря уже о двух старушках.
– Послушайте, – прервал этот бесконечный поток Джон, – передайте агенту, что я пойду с ним в участок и лично принесу извинения начальнику и дамам.
Лицо управляющего опять выразило облегчение.
– Вы окажете большую любезность, если возьмете на себя труд сходить туда, – проговорил он. – Между прочим, дамы очень расстроились, когда к ним в отель пришел полицейский и рассказал, что произошло. Они предложили пройти с ним в участок только потому, что очень переживали за сеньору.
Чувство неловкости, охватившее Джона, усилилось. Нельзя допустить, чтобы Лаура когда-нибудь узнала об этом. Он спросил себя, существует ли какое-то наказание за сообщение полиции недостоверной информации, в результате чего в дело бывают втянуты третьи лица. Его ошибка начинает приобретать масштабы преступления.
Он пересек площадь св. Марка, заполненную теми, кто вышел прогуляться после ужина и послушать, как соперничают друг с другом три оркестра, игравшие на площади. Сопровождавший его полицейский шел слева от него, выдерживая дистанцию в два шага. За всю дорогу он не произнес ни единого слова.
Они вошли в участок и, поднявшись наверх, зашли в ту же комнату, где совсем недавно был Джон. За столом сидел незнакомый офицер, не тот, с которым он разговаривал. На его желтоватом лице было написано раздражение. Сестры, очень расстроенные – в особенности зрячая, – сидели на стульях. За ними стоял полицейский. Полицейский, сопровождавший Джона, немедленно подошел к офицеру и затараторил по-итальянски, а Джон, после минутного колебания, направился к сестрам.
– Произошла ужасная ошибка, – сказал он. – Прошу простить меня. Полиция ни при чем, во всем виноват я сам.
Зрячая сестра собралась было встать, ее рот нервно дернулся, но он удержал ее.
– Мы ничего не понимаем, – проговорила она с сильным шотландским акцентом. – Вчера вечером мы попрощались с вашей женой и больше с ней не виделись. Более часа назад к нам пришел полицейский и сказал, что ваша жена пропала и что вы выдвинули против нас обвинения. Моя сестра очень слаба. Визит полицейского очень сильно растревожил ее.
– Произошла ошибка. Ужасная ошибка, – повторил Джон. Он повернулся к столу. К нему обращался офицер. Он говорил на довольно плохом, по сравнению со своим предшественником, английском и постукивал карандашом по лежащему перед ним на столе заявлению Джона.
– Итак? – спросил он. – Этот документ лжет? Вы сообщили неправду?
– Тогда я думал, что это правда, – ответил Джон. – Я мог бы поклясться на Библии, что видел свою жену и вот этих дам на пароме на Большом канале. Теперь я знаю, что ошибался.
– Весь день мы даже близко не подходили к каналу, – запротестовала зрячая сестра. – Утром мы сделали кое-какие покупки в «Мерсерии», а потом весь день сидели дома. Моя сестра неважно себя чувствовала. Я уже десятки раз повторяла это офицеру и говорила ему, что наши слова могут подтвердить соседи, которые живут в том же пансионе. Но он отказывается меня слушать.
– А как же сеньора? – напустился на нее офицер. – Что случилось с сеньорой?
– Сеньора, моя жена, в Англии. Она в полной безопасности, – начал терпеливо объяснять Джон. – В семь вечера я говорил с ней по телефону. Она улетела из аэропорта чартерным рейсом и сейчас живет у друзей.
– Тогда кто была та женщина в алом плаще, которую вы видели на пароме? – спросил разгневанный офицер. – И если вы видели не этих сеньорин, то кого же?
– Меня обманули мои глаза, – сказал Джон, чувствуя, что на него начинает действовать неправильный английский офицера. – Я думал, что видел свою жену и этих дам, но оказалось, что я ошибся. Моя жена была в самолете, эти дамы не выходили из пансиона.
Создавалось впечатление, будто они говорят по-китайски. Еще мгновение – и он сунет руки в рукава и начнет кланяться.
Офицер закатил глаза к потолку и стукнул кулаком по столу.
– Значит, вся работа была впустую? – сказал он. – Мы обыскали кучу отелей и пансионов в поисках этих сеньорин и сеньоры-англичанки, и это в тот момент, когда у нас так много работы. Вы совершили ошибку. Возможно, вы выпили слишком много вина, и вам виделись сотни сеньор в алых плащах, разъезжающих на сотнях паромов. – Он встал и смял лежавшие на столе бумаги. – А вы, сеньорины, – сказал он, – вы намерены подать жалобу на этого человека? – Он обращался к зрячей сестре.
– О, нет, – ответила она, – нет, конечно. Я вижу, что это была ошибка. Единственное наше желание – немедленно вернуться в пансион.
Офицер что-то проворчал. Потом он указал на Джона:
– Вам очень повезло, – сказал он. – Эти сеньорины могли бы подать на вас жалобу – вам пришлось бы туго.
– Не сомневаюсь, – начал Джон. – Я сделаю все, что в моих силах…
– Пожалуйста, не думайте об этом, – в ужасе воскликнула зрячая сестра. – Мы не желаем даже слушать об этом. – Теперь настала ее очередь извиняться перед офицером. – Надеюсь, мы больше не будем отнимать у вас ваше драгоценное время, – проговорила она.
Он взмахнул рукой, давая им понять, что больше не задерживает их, и заговорил по-итальянски с полицейским.
– Этот человек проводит вас до пансиона, – сообщил офицер. – До свидания, сеньорины. – Джона он проигнорировал.
– Я пойду с вами, – сказал Джон. – Я хочу рассказать вам, что произошло.
Они спустились по лестнице и вышли из здания. Слепая опиралась на руку своей сестры. Как только они оказались на улице, она вперилась в Джона своим невидящим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19