Зато производит ошеломительный эффект.
Теперь, вспоминая последний разговор с отцом, она все поняла. Он правильно рассудил. Долг важнее дружбы. Верность своей стране – на первом месте. Неудивительно, что они перестали обмениваться рождественскими открытками.
Ник взял с полки яблоко.
– Значит… – проговорил он, – вы актриса, которая подает большие надежды.
– Слишком громко сказано.
– Ну, не надо, не скромничайте. Вы далеко пойдете. Вам удалось одурачить меня почти так же ловко, как мне вас. И не думайте, что вам удалось скормить мне эту сказочку про приятеля, у которого куча знакомых среди моряков. Как зовут вашего парня?
– Не скажу. Хоть убейте.
Слава Богу, что она назвалась Дженнифер Блэр. Имя Шейлы Моней не дало бы ей ни единого шанса хоть что-нибудь выяснить.
– Ну ладно, – проговорил он, – неважно. Все эти события – дело прошлого.
– Следовательно, эти даты действительно имеют для вас какое-то значение?
– И даже очень большое, но в те дни мы были всего лишь любителями. Пятое июня 1951-го – нападение на казармы в Эбринггоне, в графстве Дерри. Большой успех. Двадцать пятое июня 1953-го – офицерский учебный корпус школы в Фелстеде, Эссекс. Хорошая получилась потасовка. Двенадцатое июня 1954-го – казармы в Гоухе, Армах. Ничего особенного не добились, но им пошло на пользу. Семнадцатое октября 1954-го – казармы в Омахе. У нас появилось пополнение. Двадцать четвертое апреля 1955-го – военно-воздушная база ВМФ в Эглингтоне, Дерри. Гм… Никаких комментариев. Тринадцатое августа 1955-го – склад в Арборфилде, Беркшир. Сначала все шло успешно, но потом нам здорово намяли бока. После этой операции мы долго зализывали раны.
В одной из опер Пуччини есть ария со словами: «О мой любимый отец». В этом месте Шейла всегда плакала. «Как бы то ни было, дорогой мой, – подумала она, – где бы ты ни был, не осуждай меня за то, что я сделала и на что, возможно, решусь еще раз до наступления рассвета. Это был единственный способ выполнить твое последнее пожелание, хотя, уверена, ты не одобряешь меня. Ведь у тебя всегда были высокие идеалы, а у меня – никаких. Все, что произошло в те годы, меня не касается. У меня более простая и понятная проблема. Я попалась, меня поймал на крючок твой сверстник».
– Политика оставляет меня равнодушной, – сказала она. – Не понимаю, зачем бросать бомбы и портить людям жизнь? Вы надеетесь на объединение Ирландии?
– Да, – ответил он, – мы все на это надеемся. И это обязательно произойдет, хотя для многих из нас тогда настанут скучные времена. Возьмите, к примеру, Мерфи. Ну что интересного в том, чтобы колесить по окрестным деревушкам в своем фургоне с булочками и в девять часов укладываться спать. Но участие в боевых действиях возвращает ему молодость. Если в объединенной Ирландии его будет ждать только его фургон с булочками, он скончается еще до того, как ему исполнится семьдесят. На прошлой неделе, когда он прибыл на остров для инструктажа, я сказал ему: «Джонни слишком мал». Джонни, его сын, сидит сейчас рядом с ним. «Джонни слишком мал, – сказал я. – Может, не стоит рисковать его жизнью?» «Причем тут риск, – ответил мне Мерфи, – это единственный способ уберечь мальчика от беды, особенно сейчас, когда в мире такая обстановка».
– Вы все помешанные, – сказала Шейла. – Я буду чувствовать себя в большей безопасности, когда мы окажемся по вашу сторону границы.
– По мою сторону границы? – переспросил он. – Но мы не пересекали границу. За кого вы меня принимаете? Было время, когда я совершал необдуманные поступки, но сейчас мне и в голову не придет разъезжать в фургоне по вражеской территории. Мне хотелось, чтобы вы немного развлеклись, вот и все. В настоящее время я всего лишь консультант. «Посоветуйтесь с капитаном Барри, – говорит кто-либо из них, – у него могут быть дельные предложения». И я прерываю раскопки и сочинение статей по истории и сажусь к радиоприемнику. И в эти минуты я чувствую себя молодым и полным сил, как Мерфи. – Он взял с полки несколько буханок и положил их себе под голову. – Так удобнее. Шея не провисает. Однажды я занимался любовью с одной девушкой на сваленных грудой ручных гранатах, но тогда я был намного моложе. А девушка так ни о чем и не догадалась: думала, что это куча репы.
«О, нет, – подумала Шейла. – Не надо. Я еще не готова. Сражение закончилось твоей победой, и я хочу покоя. Единственное, о чем я мечтаю, – это сидеть вот так, положив ноги ему на колени и прислонившись к его плечу. Чувствовать себя в полной безопасности».
– Не надо, – проговорила она.
– Почему? Выдохлись?
– Нет. Просто я еще в состоянии шока. Я еще долго буду тлеть, как ваши казармы в Армахе. Между прочим, у меня есть все права, чтобы считать своей родиной протестантский север. Там родился мой дед.
– Серьезно? Этим-то все и объясняется. Нас с вами связывают отношения любви и ненависти. Так всегда было у тех народов, которые разделяла общая граница. Влечение и антагонизм одновременно. Очень своеобразные отношения.
– Осмелюсь заметить, что вы правы.
– Естественно, я прав. Когда я попал в аварию и лишился глаза, я получил множество писем с выражением сочувствия от тех, кто, живя по другую сторону границы, с радостью воспринял бы известие о моей кончине.
– И долго вы находились в госпитале?
– Шесть недель. Достаточно долго, чтобы все обдумать. И составить план.
«Пора, – подумала она. – Очень удобный момент. Только осторожно, следи за каждым своим шагом».
– Фотография, – сказала она, – та фотография, которая стоит на вашем письменном столе. Это подделка, не так ли?
Он рассмеялся.
– Надо быть действительно хорошей актрисой, чтобы заметить обман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24