Сокровище, которое, как я надеюсь, окажется для нее бесценным… Как отыскать его, она узнает, потому что только ей одной известна тайна…
Это были последние слова графа Деверелла.
Человек, лежащий на кровати, мгновенно был забыт. Джеймс никак не мог оторвать жадного взгляда от серебряной шкатулки, которую все еще держал в руках. Он благоговейно провел пальцем по украшенному изящным орнаментом скошенному краю крышки. На его лице появилось откровенно алчное выражение. В центре крышки внутри небольшого овала было выгравировано какое-то слово. Но читать он не умел, и слово это мало что могло ему сказать. Его зло сжатые губы медленно расползлись в улыбке, больше похожей на волчий оскал. Он разразился отрывистым хохотом. От этого жуткого кудахтающего звука любого бы бросило в дрожь.
– Чертовски просто, – давясь от смеха, с трудом выговорил Джеймс. – Куда уж проще…
Ни к только что скончавшемуся графу, ни к его вдове и осиротевшей семье Эллиот не испытывал никакой жалости. Как и стыда за то, что собирался сделать.
Джон Эллиот был человеком, не знающим жалости. Чувство стыда ему тоже было неведомо.
Угрызениями совести он никогда не мучился.
Час спустя он ввалился в свою крохотную лачугу, расположенную в самом начале грязного проулка. Джустина, его жена, притулившаяся около очага, в котором едва теплился огонь, подняла навстречу мужу злобный взгляд и встала, зябко кутаясь в грязную шаль.
– Где тебя черти носят, а? Ужин подгорел, и в этом, само собой разумеется, виновата я. Короче говоря, Джеймс Эллиот, коли ты останешься сегодня голодным, то только по своей вине и ни по чьей другой. Будь я проклята, если буду все это еще раз подогревать.
Эллиот оскалился, открыв ряд неровных пожелтевших зубов.
– Да пошла ты со своим ужином, – грубо отрезал он и гордо поднял над головой матерчатый саквояжик. – Завтра к вечеру мы закатим настоящий пир, или я не Джеймс Эллиот!
Услышав такое, Джустина уперла руки в крутые бока и вся подобралась, подозрительно оглядывая мужа с ног до головы. Глаза ее настороженно сузились.
– О чем это ты? – притворно ласково поинтересовалась она. – Никак собрался пировать на те жалкие гроши, что тебе платят из милости? А может, Джеймс Эллиот вместо работы удачно поохотился в лесу и наловил дичи?
В ответ Джеймс молча, сунул руку в саквояжик, извлек оттуда серебряную шкатулку и с торжествующим видом поставил ее на грязный колченогий стол. Джустина заворожено уставилась на нее. Маленькая девочка с черными лохматыми волосами неловко подковыляла к столу, уцепилась за ногу отца и с любопытством потянулась тоненьким пальчиком к серебристо поблескивающему чуду.
– А ну не тронь, гадина! – рыкнул любящий отец и с видимым удовольствием залепил дочери пощечину. Та кубарем полетела на пол. С ее задрожавших губ не слетело ни звука. Эллиот свирепо смотрел на свою дочь. Отвратительная маленькая дрянь! Господи, почему только она появилась на свет!
Все произошедшее ничуть не тронуло Джустину.
– Марш спать! – грубо приказала она. – И чтоб до утра тебя не видели и не слышали!
Девочка торопливо подползла к соломенной подстилке в углу комнаты и, вся дрожа, свернулась там маленьким жалким комочком. Мать и отец тут же забыли о ней.
– Вот это действительно вещь, Джеймс, – кивнула в сторону шкатулки Джустина. – Как она к тебе попала?
– Помнишь того графа, за которым я ухаживал? Скажем, пожалуй, что я освободил его от кое-каких вещей чуть раньше, чем следовало. – Эллиот самодовольно улыбнулся. – Это шкатулка с драгоценностями.
– Да ты что! – ахнула Джустина, чуть не упав со стула. Жадно схватив шкатулку, она торопливо подняла крышку. Пусто. Ошеломленная Джустина в ярости уставилась на Эллиота:
– Ты что, придурок? Там же ни черта нет!
– А ну, попридержи язык! – выпятив челюсть, угрожающе произнес он.
Джустина вызывающе посмотрела на мужа, явно собираясь продолжить перепалку. Однако что-то удержало ее от этого, и она нехотя проговорила:
– Ладно, не кипятись. Кажись, за нее можно получить хорошие деньги.
– И не думай. Мы не будем ее продавать! – возразил Эллиот. – По крайней мере, в ближайшее время.
В глубоко запавших глазах Джустины вспыхнули злые огоньки.
– А почему это? Штука не такая уж жутко дорогая – граф-то мог бы разукрасить ее драгоценными камнями! Но за нее точно можно выручить не меньше половины того, что тебе платят за год!
С лица Эллиота медленно сползла улыбка.
– Если ты не прекратишь свое нытье, я ничего не буду тебе объяснять! Вот что сказал мне граф перед смертью: «Внутри спрятано мое наследство, бесценное сокровище ». Теперь поняла?
Джустина долгим взглядом посмотрела на мужа, потом перевела глаза на шкатулку.
– Как это? – озадаченно спросила она. – Ты имеешь в виду, что внутри нее спрятано сокровище?
– Вот именно!
– А что это? Золото? Брильянты? – Она с трудом сдерживала возбуждение.
– Да какая разница? – пренебрежительно ответил Эллиот. – Главное – этому сокровищу нет цены! Хо-хо, попадись оно только мне в руки! – Он буквально пожирал глазами шкатулку. – Джустина, мы станем богатыми. Ты представь – мы будем богачами!
– Да ты что! – У нее расширились глаза. – Боже мой!
– Это точно, что, Боже мой! – Эллиот гортанно рассмеялся. Когда Джустина жадно потянулась к шкатулке с вполне очевидным намерением, Джеймс перехватил ее руку. – Нет. Времени у нас полно, разберемся с этим позже, – проворчал он и притиснул жену к себе. – Сейчас я надумал заняться кое-чем другим.
Та угодливо припала к нему.
– Я совсем забыла, – шепнула она, – ты же еще не ужинал?
– К чертям собачьим твой ужин, – пробормотал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85