Торн словно ужалил ее и вызвал чувство обиды тем, что решил нарушить этот трепетный мир, который так неожиданно их окутал.
Здесь, в этом укромном уголке, далеко от тревог, которые раскалывали страну на две части, они были словно на небесах, где не существовало ни Англии, ни Уэльса. И до этого момента Шана даже не догадывалась, как это было ценно.
Ее сердце сжалось. Если бы только они могли остаться здесь навсегда. Если бы только…
Но, увы, этому не бывать, хотя все у принцессы вызывало боль и отчаяние. Она медленно села, обхватив руками, колени и подтянула их к груди. Несмотря на то, что солнце светило у нее над головой, она вся задрожала, как будто холодный ветер проник к ней в сердце.
Торн с трудом сдерживался. То, что Шана отстранилась, неприятно подействовало на него.
– Мы не можем больше здесь оставаться, Шана. Моя нога почти зажила, и нет необходимости задерживаться. – В его голосе чувствовалось сожаление, но безошибочно угадывались стальные нотки.
– А что, такая уж необходимость возвращаться в Лэнгли, да? В конце концов, беспокойные валлийцы будут подавлены. – От душевной боли Шана наклонилась к коленям и яростно посмотрела на Торна. – А как же быть с Мэйв и Эвери? Скажите мне, милорд, вы в душе считаете их врагами? Вы что, дурачили нас, смеясь и болтая с ними эти несколько дней? Неужели я ошибалась, думая, что для вас не имеет никакого значения, что они валлийцы? Мэйв спасла вам жизнь, и мы укрылись в домике их сына, который сражается в армии Левеллина. Что, если вы встретитесь с ним на поле битвы и убьете его? Будет вас волновать то, что вы лишили жизни сына своих спасители?
Торн протянул руки и почти грубо привлек ее к себе.
– Да, меня это будет волновать, – резко сказал он. – Вот поэтому нужно как можно быстрее закончить эту войну, чтобы пощадить жизни валлийцев и англичан. Если бы это было в твоей власти, думаю, ты бы заставила меня бросить меч и связала бы мне руки, словно глупая старая женщина. Но если это так, то вы слишком мало знаете о мести, принцесса, и еще меньше о преданности и обо всем, что из этого вытекает. – Он хрипло рассмеялся. – Но думаю, это слишком большая просьба. Просить вас понять это. Ведь вы всегда с такой готовностью думаете обо мне самое плохое!
И хотя на его лице бала написана укоризна, в глазах промелькнула едва уловимая боль, которая колола Шану, заставив смягчиться и почувствовать себя виноватой.
– Когда-то так и было, – сказала она тихо и уверенно. – Но не теперь, Торн, не теперь.
Он крепко вцепился в ее руки.
– Ты не поверила мне, когда я сказал, что не принимал участия в убийстве в Мервине и в смерти твоего отца. Ты не верила мне, когда я отрицал, что содеянное в Лэндире, моих рук дело. И ты хочешь сказать, что веришь мне теперь, после всего этого?
Он искал ответ в ее глазах, так же, как Шана искала ответ в своем сердце.
– Да, – сказала она и знала, что это правда.
Торн ослабил свою хватку. С лица исчезло напряжение, а голос почти молил ее.
– Я не знаю, почему кто-то решил прикрываться моим именем. Кто-то пытается воспользоваться мной. – Граф глубоко вздохнул и продолжил говорить, словно обращаясь к самому себе. – Испортить мою репутацию, может быть, для этого. Я должен узнать, кто это делает, и покончить с этим. Я не хочу, чтобы мое имя было оклеветано.
Шана нахмурилась. Нехорошее предчувствие охватило ее, и она задрожала, не в состоянии избавиться от него. Она боялась не за себя, а за Торна.
Но прежде чем принцесса смогла собраться с мыслями, пальцы графа начали теребить ее волосы. Он повернул девушку, дерзко требуя ее губы, и обрушился в страстном необузданном поцелуе, который лишил ее возможности говорить и дышать, и стер из головы все мысли. Молча Торн положил ее на себя. И когда, наконец, их бедра заколыхались в диком, огненном, старом, как мир, танце, они ощутили неистовую, почти отчаянную потребность в любви.
Но когда наступило утро, они уже были на пути в Лэнгли… На пути к войне.
Они не говорили об этом, но война присутствовала, словно невидимая стена, до которой нельзя было дотронуться и разрушить ее. Они были внимательны и вежливы друг к другу, но та близость, которая так соединяла их последнее время, ушла.
Рано утром, на второй день своего путешествия им повстречался небольшой отряд из Лэнгли, Старший объяснил, что Джеффри очень волнуется из-за их слишком долгого отсутствия. Боясь, что что-то стряслось, он выслал поисковый отряд.
Шана и Торн заметили, что двигались очень медленно, потому что у них была всего одна лошадь. Но теперь они ехали значительно быстрее надеялись, что замок покажется еще до того, как наступит ночь. Вскоре напряженные складки появились вокруг рта Торна. И хотя его фигура была прямой, словно сторожевая башня, черты лица стали осунувшимися и заострившимися. Было ясно, что езда причиняет ему боль. Шана нервничала и забеспокоилась к тому времени, как они рысцой въехали в ворота замка.
Крепость была полна рыцарей. Принцесса заметила, что все находились в состоянии какого-то необъяснимого возбуждения. За ее спиной Торн выпрямился и нетерпеливо вскрикнул. Вилл стоял около конюшен и увидел своего хозяина и хозяйку первым. Он подбежал и взял поводья.
Торн спешился с гримасой боли на лице. Держа Шану за талию, он нахмурился, посмотрев на мальчика.
– Что здесь происходит, Вилл? Неужели люди собираются отправиться на битву ночью?
Глаза оруженосца стали круглыми от волнения.
– Они только что приехали, милорд! Ну и охота там была, прямо за стенами замка, я видел это собственными глазами! А теперь мы его наконец-то поймали, самого Дракона!
– Дракона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114