И так было бы лучше, чем это проклятое молчание.
Взгляд графа помимо его воли оставался прикованным к ней. Но Шана была, словно каменная, сконцентрировав все свое внимание на дороге. Ни за что она не подаст вида, что замечает его взгляд, хотя Торн видел по ее мягким розовым поджатым губам, что она прекрасно знала, что он ее внимательно рассматривает. Ее нежелание говорить вызывало у графа все большее негодование.
Его словно укусили. Торн натянул поводья так резко, что ее лошадь чуть не налетела на его коня. Шана едва удержалась в седле от внезапного маневра, который ей пришлось сделать. Она быстро повернула голову, так как приготовилась выплеснуть на него оскорбления и ругательства не для женских уст. Принцесса держала руки на талии, когда Торн схватил ее и снял с седла с такой неожиданной быстротой, что у нее закружилась голова. Но он тут же отпустил ее, как только ноги коснулись земли.
– Вы храните это проклятое молчание достаточно долго, – хладнокровно сказал он. – И если вы что-то хотите сказать, принцесса, я предпочел бы, чтобы вы сказали это сейчас.
Она высоко вскинула голову.
– А что вы хотите, чтобы я сказала? – хладнокровно, ледяным тоном произнесла она, ответив вызовом на вызов. – Что я удивляюсь, что вы не дрожите от страха перед Господом Богом, когда он призовет на суд вашу душу? Одно дело, когда битва идет на равных между вооруженными мужчинами, а другое, убивать беззащитных людей, у которых нет оружия и они не поднимают на вас руку.
На его лице промелькнуло что-то похожее на боль. Но это было так мимолетно и быстро, что Шана совсем не была в этом уверена. Торн не скрывал свою горечь.
– Если вы так считаете, то почему же вы не выдали меня сельским жителям? Не сомневаюсь, они с удовольствием сделали бы вас вдовой.
Вопрос остался без ответа. Ее резанула острая боль, так как Шана уже задавала себе этот вопрос. Внутри она вся сжалась но, постаралась посмотреть на него с вызовом, дерзко.
– А я тоже задам вам вопрос, и что вы ответите на него, если я обвиняю вас? Вы будете прикидываться невинным за те злодеяния, о которых вас только что поставили в известность? Вы станете отрицать то, что увидели крестьяне и те разрушения, которые им придется восстанавливать?
– Я этого не отрицаю, – резко начал он. – Войны ведут не только на полях сражений. То, что случилось в Лэндире, – позор для любого солдата, но это дело не моих рук. И если ты, Шана, считаешь меня виновным, тогда знай это: ты судишь, не зная правды. Ты судишь со своей позиции, но не думаешь обо мне.
– Вы не поверили мне, когда я сказала, что не освобождала валлийских пленников, – ее глаза потемнели, и Шана почувствовала такую же горечь, как и он. – Вы и ваш отряд уходили неделю тому назад, и легко могли оказаться здесь! И, тем не менее, вы хотите, чтобы я поверила вам на слово, безоговорочно, в то время, как вы не поверили мне?
Брань повисла в воздухе, когда Торн решил ей ответить.
– Черт возьми, неужели недостаточно, что англичане – и валлийцы вечно воюют друг с другом? Мы что, тоже должны сталкиваться? Я никогда не был безгрешен, – честно признался он, – но если бы я был виновен в злодеяниях в Лэндире, разве я взял бы вас с собой, чтобы засвидетельствовать это?
Шана покраснела и отвернулась, почувствовав боль в сердце. Сомнения смущали ее душу. Несмотря на то, что Торн был грубым и жестким, она убедилась, что он не был беспощадным и бессердечным. Но все же принцесса не забывала о том, что граф был воином, обязанным выполнять свой долг и волю короля. Эдуард же был полон решимости раздавить Уэльс под могущественным кулаком Англии раз и навсегда.
Шана поднесла дрожащие руки к лицу.
– Я не знаю, чему верить, – ее голос дрожал от слез. – Торн, я…
И вдруг неизвестно откуда раздался крик на валлийском языке, от которого кровь стыла в жилах.
– Бей англичанина!
Шана навсегда запомнит этот момент. Трое мужчин появились из чащи леса и стали поперек тропы. Первый размахивал палашом, второй – босоногий, дикий и воинственный – держал лук и стрелы, а третий угрожающе поднял копье. Торн весь напрягся от предчувствия предстоящей драки и действовал инстинктивно. Он толкнул Шану за свою спину и, наклонившись вперед, выхватил из ножен меч.
Человек с палашом напал первым. В его глазах горел смертоносный огонь. Скрежет и звон стали взорвали напряженную тишину. Нападавшим явно доставляло удовольствие то, как Торн защищал свою жизнь. Они действовали так, словно у них была уйма времени. И действительно, ведь их было трое, а Торн один. Они хохотали и подсмеивались над дерущимися, что кружились в вызывающем ужас, танце, который привел обоих на край скалистого обрыва. Торн отражал удар за ударом направленного вниз изогнутого палаша противника. Затем сильным и резким движением он выбил оружие из рук нападавшего. Пораженный этим, разбойник сделал шаг назад, но оступился и упал. В следующий момент нога, обутая в тяжелый сапог, врезалась ему в грудь, и он сорвался с обрыва с раздирающим душу криком.
Спустя несколько мгновений Шана услышала, как Торн кричал ей:
– Беги, Шана, беги!
Второй человек решил напасть на графа сзади, доставая из колчана стрелы, но Торн уже действовал сам. Одно ловкое движение, и человек начал падать на спину, пронзенный в грудь быстрым умелым ударом! Теперь он лежал лицом вниз у ног рыцаря. В это время копье третьего, словно молния, блеснуло в воздухе. Оно оставило свой след, вонзившись в левое бедро Торна довольно глубоко, без сомнения, задев кость. От этого удара граф тяжело упал на землю. Он попытался, но не смог удержать меч и остался безоружным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114