Шану снова охватил гнев.
– Мой отец никогда не нападал на своих соседей! – воскликнула девушка. – Он правил не копьем и мечом, а справедливой и милосердной рукой. Лорд Кендал всегда оставался непритязательным человеком, которому хотелось одного – покоя, чтобы заниматься овцеводством, а его честь и порядочность никогда не позволили бы ему обвинить, кого бы то ни было без основания! Нет, – продолжила Шана. – Это вы ворвались в Уэльс с мечом в руках! Только наши люди предпочли неравный бой! Вы пришли для того, чтобы убивать и грабить – вот для чего! Мервин даже не крепость – город не обнесен рвом, нет сторожевых башен, защитных стен. У погибших здесь не было возможности взять в руки оружие, чтобы сражаться с вами! Скажите мне, милорд, какой солдат может пойти на слабых и беззащитных людей?
– Думайте, что хотите, но я не имею к этому никакого отношения. И это правда.
– Правда? Сомневаюсь, что это правда, – с горечью сказала Шана. – Как вы знаете, Мервин принадлежал моему отцу, и это – подлый замысел короля Эдуарда, чтобы укротить Левеллинов и весь их род.
– Это может быть так, а может, и нет, – медленно сказал Барис, не сводя глаз с пленника. – Но теперь он в наших руках, что будем с ним делать?
Какую-то долю секунды все молчали, а затем прозвучал громоподобный приговор:
– Он не заслуживает милосердия после всего того, что совершил здесь, – раздались крики один за другим. – Убить его, чтобы покончить с этим злом навсегда!
Сэр Грифин откашлялся.
– Простите меня, милорд, – обратился он к Барису, – но мне кажется, что уже и так пролито достаточно много крови. Неужели этого мало? Не лучше ли нам подержать его здесь, пока раздоры с Англией не закончатся?
– Боюсь, этому не будет конца. Англичане держат нас за горло и не отпустят, – раздался хотя и спокойный, но полный скрытой ярости голос Бариса. – А в Мервине нет тюрьмы, Грифин. Если бы у меня была возможность держать нашего пленника под стражей, я бы так и сделал. Но Мервин, как и Фрид, не крепость, и граф может без труда совершить побег, а потом вернуться сюда с войском, – несколько минут Барис размышлял. – Оставить его в живых, – медленно продолжил он, – значит подписать смертный приговор всем нам.
– Уж лучше ему, чем нам, – произнес рыцарь, стоявший в дверном проеме.
Все это время Торн держал себя в руках, хотя от последних слов у него пробежал мороз по коже. Он не обольщался насчет своей участи, понимая, что его ожидает. Они обсуждали смертный приговор. Его смертный приговор.
Барис посмотрел на Торна.
– Боюсь, что у нас нет другого выхода, – сказал он невыразительно. – Граф должен умереть.
Словно во сне Шана услышала свой голос, хотя у нее не было уверенности, что это говорила именно она.
– Когда? – прошептала девушка.
Барис заколебался, но, тем не менее, не изменил своего решения.
– Эдуард не простил Уэльсу поддержки графа Саймона в Эвесшеме, – и, кивнув в сторону Торна, продолжил: – Сейчас же у нас находится один из верных и преданных слуг Его Величества. Держу пари, король не останется равнодушным, как только до него дойдут эти сведения. Скорее всего, Эдуард с новой силой обрушится на наши головы. Король должен знать, что граф Вестен здесь! – закончил он резко. – А если Его Величество пошлет армию спасть Торна де Уайлда? Мы так же не должны исключать возможность, что кто-то отправился за ним следом. Нет, – сказал Барис, покачав головой, – чем скорее наш гость исчезнет – тем лучше.
Пока рыцарь это говорил, его глаза внимательно следили за графом. Англичанин воспринял весть о грядущей казни спокойно, чем вызвал у Бариса восхищение, но вместе с тем и странное беспокойство, от которого ему стало не по себе. Молодого рыцаря тревожило отсутствие эмоций на резко очерченном лице пленника. Только глаза выдавали его. Они метали молнии, словно искали свою жертву.
Барис снова перевел взгляд на Шану. Он сочувствовал ей, так как видел, что девушка не подозревала, что все зайдет так далеко. Барис отвел ее в сторону и взял за руки.
– Шана, – сказал он мягко, – у меня нет другого выхода, мы должны казнить его. Мервин и так уже потерял много людей. Я не стану больше рисковать, – и чуть слышно добавил, – особенно, тобой.
Принцесса слегка кивнула головой. В Шане шла борьба между долгом и милосердием. Девушка нервно сглотнула и взглянула на Бариса.
– Тогда, пусть это произойдет, – прошептала она. – Пусть…
Рыцарь, ободряя, ласково сжал ее руки, затем повернулся, чтобы вывести Шану из зала, но они не сделали и двух, шагов, как раздался громкий голос графа.
– Подождите!
Они обернулись. Пристальный, и проницательный взгляд пленника поразил их обоих.
– Я требую, чтобы мне привели священника.
Барис сощурил глаза.
– Насколько я понимаю, то не в вашем положении что-нибудь требовать от нас в данный момент.
Когда граф ничего не ответил на это, Барис, слегка улыбнувшись, продолжил.
– Священника, говорите? Зачем, милорд, вам священник? Или вы хотите сказать, что желаете искупить много грехов?
Торн не стал ни отрицать, ни соглашаться с этим.
– Я лишь взываю к вашему милосердию, милорд и миледи. Неужели вам недостаточно того, что вы приговорили меня к смерти? Может быть, вам угодно отправить меня на тот свет без причастия?
Ни в его голосе, ни в лице не было и намека на мольбу, когда он смело, посмотрел им в глаза. Барис презрительно улыбнулся.
– Вы не размышляли подобным образом, когда убивали здесь людей! – резко сказал он. – И все же ожидаете такой снисходительности от нас?
Торн окинул его немигающим взглядом.
– Я хочу, чтобы привели священника, – это было последнее, что он произнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114