Опасность надвигалась со всех сторон, такая же тяжелая, плотная и бездонная, как и тени.
Яростно взметнулся ветер, застонав. Молния разорвала небеса — вспышка ослепительного света. Гром прогрохотал над землей, дрогнувшей под ногами. Повсюду виднелись лужи крови. Воздух был насыщен тошнотворными запахами гниения и тлена.
Она убегала. В ушах шумело громче, чем завывал ветер. За спиной раздавались тяжелые шаги.
Не разбирая дороги, она бежала в непроглядной тьме. Ее гнал страх, преследовали крадущиеся тени и нависал призрак смерти, который давил и душил так, что она едва могла дышать…
Но вдруг, отделившись от сонма теней, появились человек и животное — рыцарь и конь. С оружием и в латах, он сидел на крупном вороном скакуне, лицо оставалось скрытым в тени конусообразного шлема.
За его спиной вспыхнула молния, перечеркнув небо, и на один леденящий душу миг всадник ей показался отлитым из серебра.
Медленно поднял он свой шлем. Ее пронзила дрожь. Лицо его было бледным и холодным, как лед. Ужасающий взгляд пригвоздил ее к месту, словно острие копья. Затем медленно всадник поднял руку в железной перчатке с зажатым в ней сверкающим мечом. На мгновение оружие повисло в воздухе, а потом меч начал стремительно опускаться все ниже и ниже…
Меррик. Ее любовь. Ее жизнь.
И тогда она поняла… это был сон — сон, ставший явью, трепещущей и реальной, как сама жизнь…
Несокрушимая уверенность охватила ее. Алана удивилась, как она могла быть такой глупой… и такой слепой! Меррик пришел — но не как враг…
… а как спаситель!
Глава 24
Рауль находился за ее спиной. Меррик приблизился, и предатель бросился на него с бешеным воплем, ненавистью в налившихся кровью глазах и жаждой убийства в сердце.
Меч Меррика опускался… все ниже и ниже… Алана смотрела… меч опускался… чтобы пронзить грудь Рауля.
Саксонка зажмурилась. Она отвернулась и, пошатываясь, попыталась удержаться на ногах. Когда она снова открыла глаза, то Меррик стоял над ней, лицо было в подтеках грязи и пота.
Со сдавленным рыданием прильнула Алана к его груди, и руки рыцаря сомкнулись вокруг ее тела. Меррик прислонил голову жены к своему плечу, чтобы она не увидела изрубленного трупа Рауля.
— Он мертв? — с трудом выговорила Алана. Меррик гладил спутанные золотистые волосы
— Да, — шепнул он.
Она подняла голову. Ее пальцы сжимались и разжимались на его груди.
— Меррик, это он привел сюда даннов. По его просьбе они должны были напасть именно на Бринвальд. Предводитель даннов Расмус собирался убить тебя. А когда данны оставили бы Бринвальд, Рауль потребовал бы у герцога Бринвальд в свое владение.
— Я заподозрил нечто подобное, не увидев Рауля сегодня среди своих воинов, угрюмо сказал Меррик.
Слезы сами собой текли по щекам Аланы.
Меррик, все было, как в моем сне! Ты появился из темноты, и твой меч был высоко поднят… Ты должен простить меня, потому что все это время я думала: это меня ты должен убить… — волнение сжало ей горло.
Больше она ничего не смогла сказать.
Меррик стянул перчатку с руки и подушечками пальцев отер слезы Аланы бесконечно нежным движением. Потом он сжал ее руки в своих и опустил их себе на грудь — там, где билось сердце под буграми мышц.
— Это я должен просить прощения! Ты была права, — сказал он ровным голосом, — а я сомневался. Я был неправ, — он неотрывно смотрел ей в глаза. — Но больше я никогда не допущу подобной ошибки, милая! Теперь я всегда буду тебе верить.
Алана пристально смотрела на мужа. Она могла бы поклясться, что в его глазах была нежность и что-то еще… в чем она боялась себе признаться.
Поцелуй, которым они обменялись, был долгим и нежным. Алана не обращала внимания, что железные доспехи врезаются ей в грудь, понимая только одно — руки Меррика надежно обхватили ее за спину, чтобы она никуда не могла ускользнуть. Когда их уста разомкнулись, Алане показалось, что она, как сокол, парит под облаками.
Только теперь они поняли, что звуки битвы стихли. Меррик поднялся на своего скакуна и посадил жену перед собой. Алана спиной откинулась на широкую грудь мужа и оказалась в кольце его рук. Еще до того, как они подъехали к воротам, с поля боя бежал последний данн.
Обитатели Бринвальда недолго ждали, чтобы провозгласить о своей победе. Восторженные крики были долгими и громкими. Раздались радостные возгласы, когда Меррик и Алана въехали во двор.
— Она жива! — воскликнул кто-то, и многие голоса присоединились к нему. — Слава Богу, наша леди жива и невредима! — ликовали люди.
Поднялся шум. Алана в седле повернулась к Меррику, явно удивленная оказанной ей встречей.
— Пресвятая Божья Матерь, — пробормотала она, — они, наверное, заболели!
Лорд улыбнулся.
— Милая, ты оказалась права насчет даннов, и все наконец-то поняли, что, хоть ты и отличаешься от обыкновенных людей, не стоит тебя бояться или же смеяться над тобой.
Он остановил коня перед замком. Алана все еще не могла оправиться от удивления. Муж снял ее с седла. Голова у нее кружилась. Когда они вошли в зал, Меррик встал, как вкопанный. Бросив быстрый взгляд в сторону, Алана увидела, что Женевьева и Радберн стоят, обнявшись, и почувствовала всплеск гнева, который Меррик готов был уже излить на сакса.
— О, Господи, — в сердцах воскликнул он, — глазам своим не верю!
Алана резко вскрикнула, когда рука лорда потянулась к мечу.
— Меррик, нет! — она схватила его за руку. — Женевьева любит его. Слышишь? Женевьева любит Радберна, а он любит ее!
Меррик скрипнул зубами:
— Это невозможно!
— О, это правда, брат! — Женевьева наконец заметила, что они появились в зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95