— Да, у меня есть одна просьба, милорд, — ровным голосом сказала Алана. — Я хотела попросить, чтобы ты забрал Радберна с полевых работ и включил его в число своих воинов.
Голос Меррика казался спокойным.
— Ты хочешь, чтобы я вложил Радберну меч в руки?
Алана кивнула,
— Думаю, он будет верно служить тебе.
Воцарилось молчание. Опершись о стол, Меррик встал. Алана не могла отвести от него глаз. У нее болезненно сжалось сердце, и она явственно ощутила, как пожирающий огонь разгорается между ними.
Она поняла… поняла, что Меррик… полон ослепляющей ярости. Никогда прежде не видела Алана таким своего мужа.
А Меррик… он днем заметил, как его любимая жена положила руку на рукав врага — сакса… и ее губы нежно коснулись его щеки!
Он медленно обошел вокруг жены.
— Святые небеса! Не могу поверить, — выпалил он. — Ты хочешь, чтобы я вложил меч ему в руки! И можно не сомневаться: скоро в спину мне всадят кинжал, если мечом не снесут голову. Но тебе, видимо, только этого и надо! Так, саксонка?
Алана сжала руки, лежавшие на коленях. Слезы готовы были хлынуть из глаз. В это мгновение она ненавидела и себя, и мужа — за то, что дело дошло до такой крайности.
Конечно же, нет! О, почему ты не понимаешь? Все эти месяцы Радберн не доставлял тебе никаких неприятностей, но работа на полях — не для него! Радберна воспитали как рыцаря. Он обучен всему тому, что и ты! И он должен вновь стать рыцарем!
Губы Меррика скривились.
Ты его защищаешь, саксонка! Могу я спросить, почему? Могу я спросить, с какой стати вы целовались сегодня?
На мгновение Алана задохнулась, но уже в следующее возмущенно запротестовала:
— Мы не целовались!
— А!.. Но ты-то его поцеловала! Я видел твою руку на его руке, милая! Твои губы коснулись его щеки!
Алана презирала себя за краску, выступившую на щеках.
— Я всего лишь хотела хоть немного утешить Радберна…
— С какой стати понадобилось ему твое утешение?
Правда чуть не сорвалась с губ Аланы, но она обещала Женевьеве не выдавать ее тайны. Жгучая боль сжимала сердце, душа была полна негодования: Меррик не может думать о ней так плохо!
Алана храбро вздернула подбородок:
— Ты отказываешься? По-прежнему будешь держать Радберна на полевых работах?
Скулы Меррика сжались:
— Да!
Глаза саксонки загорелись.
— Ты отказываешься, потому что я прошу! — воскликнула она.
— Я отказываюсь, потому что в Бринвальде я лорд, а не ты, саксонка! И хочу предостеречь! — нервно добавил он. — Если я увижу тебя с Радберном, оба вы об этом пожалеете. Это уж я тебе обещаю. Господом Богом клянусь!
Ярость заставила Алану вскочить на ноги.
— О, как глупо с моей стороны забывать: мой долг — доставлять тебе удовольствие, а просить о чем-либо у меня нет права!
Он остановился.
— Да, у тебя и помыслы и чувства должны быть обращены только ко мне, твоему лорду и мужу. А мне, кажется, нужно напоминать тебе об этом, саксонка!
Сильные руки обхватили ее за плечи и притянули к широкой груди. Она открыла было рот, чтобы выкрикнуть дерзость, но это ей не удалось. Алана успела лишь глянуть в пылающие яростью глаза, как рот Меррика впился в ее губы.
Крик Аланы замер в груди. Поцелуй походил скорее на наказание, чем на ласку! Хотя боли Меррик ей не причинил, Алана почувствовала гнев в прикосновениях. Пытаясь высвободиться, она уперлась кулаками ему в грудь.
— Да, — подтвердила она голосом, в котором чувствовались слезы. — Я не стану отвергать человека, который является моим мужем и отцом моего сына, но отвергну человека, вздумавшего заявить, что он мой лорд и завоеватель!
Меррик с силой дернул саксонку к себе так, что она даже задохнулась. Пальцы вонзились в нежную плоть ее плеч. Низкий сдавленный стон вырвался из груди Аланы, когда губы лорда приблизились к ее губам.
Но яростного поцелуя, как она того ожидала, не последовало. На одно бесконечное мгновение их глаза встретились: его — потемневшие, полные какого-то невысказанного чувства; и ее — горящие ярким пламенем, сверкающие слезами. Неразборчиво пробормотав проклятие, Меррик выбежал из комнаты.
В наступившей тишине Алана слышала биение своего сердца. От напряжения силы оставили ее. Она опустилась на пол в глубоком отчаянии.
Ничего не изменилось, поняла Алана с необычайной ясностью. Она жена Меррику — его жена! — но все равно он ей не доверяет и — увы! — по-прежнему остается ее лордом и завоевателем.
Она для него ничего не значит. Ничего.
Глава 23
Это было неизбежно. Позже Алана поняла: иначе и быть не могло. Меррик не вернулся к ней в эту ночь… а вернулся… сон… тот же самый… и все же другой!..
Вокруг сгущались тени и темень — безбрежное море тьмы. Запах крови чувствовался в воздухе. Душераздирающие крики раздавались в ночи. Вдруг сверкнула молния и прогремел гром. Как будто сверху увидела она себя — оцепеневшую от ужаса и горя. Затем вновь оказалась в своем теле. Ноги начали двигаться. Сердце бешено забилось. Она бежала… кто-то ее преследовал…
Повсюду лежали мертвые тела. Норманны. Саксы… и люди с севера…
Глаза Аланы широко раскрылись. Она вскочила, прижав ко лбу руку. Тошнотворный страх охватил душу, она вдруг поняла…
— Данны, — прошептала Алана, — данны! Служанка, появившаяся у постели, чтобы разбудить хозяйку, вскрикнула от ужаса.
— Нет! — воскликнула Алана. — Не бойся меня! О, как ты не понимаешь? Это данны! Данны идут сюда, в Бринвальд! Они нападут и…
Женщина с криком бросилась прочь из комнаты.
К вечеру в замке только и разговоров было — о том, как Алану посетило видение, и что она убеждена: данны должны напасть на Бринвальд.
Через неделю все уже считали ее сумасшедшей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95