Улыбаясь, она облизнула губы. Нажав руками ей на плечи, он заставил ее опуститься, и вскоре протяжный стон вырвался из груди норманна.
В спешке никто из них не подумал поплотнее закрыть тяжелую дубовую дверь.
Алана направлялась по коридору в комнату Женевьевы. Услышав какие-то звуки в не занятой никем комнате, она остановилась, заметила приоткрытую дверь и, подойдя ближе, заглянула в узкую щель.
На мгновение она не поверила своим глазам. Сдавленный возглас чуть не вырвался из сжавшегося горла. Едва понимая, что делает, Алана отступила в глубь коридора, неожиданно натолкнувшись на высокого человека.
Меррик поддержал ее за локоть. Он сразу же заметил выражение глубокого потрясения на ее лице.
— Алана! Что случилось? Она лишь потрясла головой.
— Рауль, — вырвалось у нее. — Сибил…
Вдруг раздалось несколько коротких пронзительных женских вскриков, сопровождаемых все усиливающимся звуком толчков.
Алана побледнела.
— Боже милостивый, — прошептала она и бешено засопротивлялась, когда Меррик потащил ее куда подальше от этой комнаты.
Она вырвала свою руку.
— Пусти! Я не могу оставить Сибил там с Раулем…
— Этих двоих сейчас лучше всего не трогать, саксонка!
В памяти Аланы запечатлелась ужасная картина: Рауль вцепился в волосы Сибил, а она…
— Но ты не видел того, что видела я! — воскликнула Алана.
К тому времени они уже оказались в своей спальне. Меррик сложил руки на груди и выгнул темную бровь.
— Что же ты видела? Щеки Аланы вспыхнули.
— Я… я не могу тебе сказать, что я видела, — заупрямилась она.
— Нет, можешь, саксонка!
Он был настойчив, решителен, расспрашивал и выпытывал, пока — слово за словом не узнал, что за сцена предстала ее взору.
Однако Меррик не проявил ни малейшего сострадания к Сибил. Губы у него искривились, как будто он находил все это необыкновенно забавным.
Алана разъярилась. Участь Сибил вовсе не казалась ей веселой. Возмущенно выпрямившись, она бросила ему обвинение:
— Ты жесток! Рауль — животное. И почему только некоторые норманны так порочны…
— Уверяю тебя, саксонка, это не так. Могу побиться об заклад, то же самое и он делал ей.
Алана побледнела. Или он думает, что она, Алана, простушка и поверит ему, или… Боже, неужели это правда?
— Нет, — слабым голосом проговорила она. — Этого не может быть… — она отвернулась, не в силах смотреть ему в лицо.
Алана вдруг почувствовала себя ужасно глупой и наивной.
Меррик испытывал сильное искушение вновь рассмеяться, такое потрясение легло на лицо Аланы! Глаза широко раскрылись, щеки запылали, как огонь…
Он обнял ее со спины и прижал к своей широкой груди, опершись подбородком о золотистую шапку волос. Теплое дыхание коснулось ее уха.
— Некоторые говорят, что это пиршество чувств… самое чудесное ощущение, которое мужчина и женщина могут подарить друг другу.
Он повернул ее к себе. Ладони Аланы легли ему на грудь. Под пальцами она чувствовала густые волосы на его груди. В низу живота возникла знакомая пульсация. Но все же она осмелилась возразить:
— Ты же слышал крик Сибил… Рауль делал ей больно!
— Не всегда кричат от боли, милая, — он погладил нежную, как у ребенка, кожу у нее за ухом. — Мне нужно тебе напомнить об этом?
Меррик медленно поднял ее лицо к себе. Никаких следов улыбки больше не было на его устах.
— Я с большим удовольствием докажу тебе это, саксонка, — спокойно произнес он.
И, Господь всемогущий… он доказал!
Неторопливо раздев Алану, Меррик сбросил одежду с себя и отнес саксонку на кровать, лицо хранило торжественно-настойчивое выражение. В его любовных ласках была проникновенная нежность, от которой у Аланы перехватило дыхание. Руки блуждали повсюду. Она дрожала, когда он упивался чувствительными вершинами ее грудей, посасывая и облизывая соски.
Голова лорда опустилась ниже, губы заблуждали по упругому животу. Сердце у Аланы замерло. Мягкими движениями он поднял ее ноги себе на плечи, и все слабые возражения застыли у нее на губах, потому что улетучились все мысли.
Сначала теплое и влажное дыхание, а потом ласкающие движения языка почувствовала Алана в потайном своем местечке. Взрыв острого наслаждения пронзил тело. Это было чудесно! Она закрыла глаза и выгнулась навстречу движениям языка в нестерпимом желании продлить сладкую муку, но ощутила, что пик блаженства неумолимо вызревает в самой глубине ее существа. Руки вцепились в простыни. Меррик был настойчив. Алана кусала губы, сдерживая крики восторга.
Она учащенно дышала, грудь бурно вздымалась. Меррик оторвался от лона. Его глаза сверкали. Алана не смогла закрыть глаза, созерцая, как сливаются их тела. Он проникал в нее не спеша, но, погрузившись, отдал ей всего себя, сведя с ума их обоих.
Меррик наклонил к ней свою темноволосую голову.
— Твой сердитый зверек оставил однажды отметины на моем плече, — сказал он, касаясь губами ее губ, — но я не стану возражать, если ты, милая; сделаешь то же самое.
Он начал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока не утратил всякую власть над движениями. Алану унес порыв страсти, головокружительное наслаждение захватило в поток любовной истомы. Охваченная безудержным желанием, она впилась ногтями в его плечи. Вдруг острейшее чувство неистового наслаждения пронзило ее. Полностью отдавшись страсти, она издала исступленный крик, в котором слились мука наслаждения и восторг любви. Она почувствовала содрогание тела Меррика, и горячий поток семени оросил лоно.
Медленно Алана приходила в себя. Только теперь она осознала, какой сладострастницей оказалась. Мускулистая рука крепко обнимала ее, лицом она уткнулась Меррику в плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95