– У цыган женщины рассуждают точно так же. Посмотрите, они ругают их почем зря.
Оливия догадалась, что имел в виду Доминик. Он пытался объяснить ей, что все люди вовсе не так уж непохожи, как кажется с первого взгляда. Не зная, что ответить, Оливия предпочла промолчать.
Глаза Доминика скользнули по ее лицу. Они сидели так близко, что их плечи соприкасались. Казалось, она этого не замечала. Глаза Оливии были опущены, но она едва заметно кивала, и шелковистые пряди ее волос то и дело задевали его рукав. Доминик резко втянул в себя воздух. Какое было бы наслаждение, представил он, зарыться лицом в эту ароматную копну волос, почувствовать, как их шелковистый теплый дождь накрывает его с головой, касается обнаженной кожи... мягко щекочет грудь... спускается ниже, к бедрам, а затем...
Кровь Христова, содрогнулся он, вообразив эту картину. И тут же эта горячечная мысль вызвала безумный отклик во всем его теле. В его мужском естестве запульсировала кровь. Сверхчеловеческим усилием воли он прогнал эти мысли прочь... что далось ему нелегко – ведь девушка сидела так близко, что он чувствовал аромат ее кожи. Он поднял глаза вверх, где на бархате неба, словно бриллиантовая россыпь, сверкали бесчисленные мириады звезд.
– А вы знаете, Оливия, – глухим негромким голосом заговорил он, – что на континенте есть такие места, где цыгане с наступлением сумерек закрываются в своих шатрах и не осмеливаются выходить до рассвета?
– Почему?
– Боятся.
– Боятся? – Меж бровей у нее залегла легкая морщинка. – Но почему? – Оливия вопросительно вскинула на него глаза.
– Да-да, боятся, – торжественно подтвердил он. – И так уже много веков подряд. В тех местах ночь несет в себе страшную опасность.
– Опасность? – Невольная дрожь пробежала по спине Оливии. Ей вдруг захотелось вернуться домой.
– Они боятся тех, кто под покровом ночи превращается в жутких тварей.
Оливия облизнула пересохшие губы. Заметив скользнувший по губам розовый язычок, Доминик еле сдержал стон, представив, что мог бы испить сладость ее губ. Тряхнув головой, он попытался придать себе невозмутимый вид.
– Но ведь сова – тоже порождение ночи, – храбро проговорила Оливия. – Разве она опасна? Или мыши?
Доминик покачал головой:
– Я не их имел в виду. Я говорил о демонах в образе человека, с зубами длиной с палец и острыми, как кинжалы.
Полуоткрыв от страха и любопытства рот, девушка порывисто вздохнула.
– Нет, – неуверенно пробормотала она. – Этого не может быть.
– Я не шучу, Оливия, поверьте. Это и вправду демоны, полулюди-получудовища.
Глаза Оливии стали огромными. Вздрогнув, она неосознанно прижалась к нему.
Доминик незаметно подвинулся, чтобы ей было удобнее, потом легко коснулся ее обнаженной руки.
Со сдавленным криком она припала к нему, спрятав голову у него на груди. Доминик разразился смехом.
– Осторожнее, Оливия. Не то я могу вообразить, что в вас пробудились нежные чувства ко мне.
Оливия возмущенно уставилась в его искрящиеся весельем сапфировые глаза.
– Так вы меня дурачили! Все ваши россказни о чудовищах – не более чем хитрая уловка, чтобы...
– Чтобы завлечь вас в мои объятия? – ухмыльнувшись, подсказал он.
– Вы и есть самое настоящее чудовище! – сердито бросила Оливия, отодвигаясь от него.
Доминик в душе проклинал собственную глупость. Не следовало так торопиться. Но от ее близости у него голова шла кругом.
– Вы нарочно пытались меня напугать, – обвиняюще проговорила Оливия.
– Не совсем так, – с покаянным видом произнес он. – Каждое сказанное мной слово – чистая правда. Могу поклясться могилой матери. А рассказы об этих чудовищах я слышал не раз даже здесь, в Англии.
Оливия украдкой бросила взгляд туда, где ночная тьма подступала, казалось, к самому табору. Где-то в глубине леса таилась невидимая опасность. Ей стало не по себе. И тут же она просияла. Пальцы Оливии крепко ухватили амулет, который только что подарила ей Ирина.
– Если это правда, – весело сказала она, – тогда он защитит меня от этих тварей.
– Нет. И не надейтесь, – покачал головой Доминик.
– Нет? – Улыбка ее мгновенно увяла, а в голосе прозвучало такое разочарование, что Доминик едва не расхохотался. Оливия была похожа на обиженную девочку.
– Нет, – с дьявольской ухмылкой покачал он головой.
– А он приносит удачу?
– Вряд ли. – Губы его расползлись в улыбке. Оливия подозрительно покосилась на него.
– Тогда для чего он?
– Не уверен, что вы и в самом деле хотели бы это услышать, – снова усмехнулся он.
– Еще как хочу!
– Вы рассердитесь.
– Нет. Я обещаю.
– Точно?
– Даю вам слово. А теперь рассказывайте. Почему этот амулет не сможет меня защитить?
– Потому что это любовный амулет, – все еще улыбаясь, пояснил Доминик.
– О-о! – обескураженно выдохнула Оливия. – Вы хотите сказать, он существует для того, чтобы...
– Все верно. Он подарит вам любовь. Так что пока вы его носите, над вами все время будет висеть угроза влюбиться. И держу пари, это опаснее, чем все полуночные твари с континента!
– Так вот почему она подмигнула вам! – выпалила Оливия, и глаза ее вспыхнули от возмущения. – А вы... вы просто сияли от удовольствия!
– Вы ведь обещали, что не рассердитесь, – напомнил Доминик. – Да, кстати, вернуть вы его тоже не можете. Ирина...
– Да-да, я помню. Она будет оскорблена. Тогда какого дьявола мне с ним сегодня делать, если я даже не имею права снять эту штуку?
– Что ж, думаю, особого выбора у вас нет. Придется с этим смириться.
Она озадаченно уставилась на Доминика. Не может же он в самом деле верить в подобную чушь. Однако услужливая память тут же напомнила ей его собственные слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106