– Ну почему слезы? – тихо спросил он. – Почему?..
– Простите... вы тут ни при чем, – с печальной улыбкой отозвалась Оливия. – Просто я вдруг подумала...
– О сестре?
– Это несправедливо, ведь Эмили еще так молода! – горько проговорила Оливия, и глаза ее потемнели. – И уже обречена провести всю жизнь в непроглядном мраке... Нет, просто не могу себе представить! А я... Разве я смогу когда-нибудь быть счастлива, если моя сестра...
– Гоните прочь мрачные мысли, Оливия. Разве вы не помните, что нагадала вам Катриана? Конечно, я понимаю, все это кажется странным, даже диким, но цыгане обладают необыкновенной способностью предвидеть будущее. А порой и делают так, что сбывается самое невероятное. И не спрашивайте меня, как это у них получается. Я и сам этого не знаю. Но если Катриана сказала, что вы будете счастливы – можете ей верить. – Он помолчал, а затем тихо добавил: – Знаете, как говорила моя мать: «Раз ты в это веришь, так тому и быть».
Оливия подумала, что никогда не позволит себе поверить словам гадалки. Ведь потом разочарование может оказаться слишком сильным. Однако она благоразумно предпочла промолчать. У нее не было ни малейшего желания портить настроение Доминику. Сейчас, среди цыган, он выглядел по-мальчишески беззаботным и счастливым, каким она никогда прежде не видела его.
Они уже собирались уйти, как вдруг путь им преградила еще одна цыганка. Это была, как выяснилось, Ирина, жена Николаса. В руках ее сверкнуло золотом прелестное ожерелье, в середине которого Оливия заметила что-то круглое, похожее на медальон. Амулет! Оливия была заинтригована и восхищена. Крохотный круглый амулет сверкал и переливался, будто солнечный зайчик на воде. Казалось, он жил своей собственной жизнью. Ахнув, Оливия благоговейно приоткрыла рот. Произнеся несколько слов по-цыгански, Ирина протянула ей драгоценную безделушку.
– Она дарит вам это ожерелье, – объяснил Доминик.
Энергично закивав, Ирина подошла вплотную и надела через голову ожерелье на шею притихшей Оливии.
– Ой, какая прелесть! – восхищенно ахнула Оливия и с умоляющим видом повернулась к Доминику. – Но... я не могу его принять. Это неудобно!
– Это подарок от чистого сердца, Оливия. Если откажетесь, обидите ее насмерть.
Поколебавшись, Оливия решилась. Пальцы ее коснулись прелестной безделушки, сверкавшей у нее на шее, будто крохотное солнышко.
– Скажите ей, что я буду хранить его, как бесценное сокровище. – Едва ли сознавая, что делает, повинуясь лишь безотчетному импульсу, девушка потянулась к Ирине и порывисто обняла ее. – Спасибо вам. Большое спасибо.
Отступив от Ирины, она с удивлением заметила, как та лукаво подмигнула Доминику. Оливия нахмурилась, не понимая, что это значит. И тут же забыла об этом.
Сумерки сгустились. Незаметно наступила ночь. На горизонте, величаво появившись из-за занавеси облаков, взошла полная луна. Воздух был напоен приятным, немного пряным ароматом. Жара спадала, но ночь выдалась на редкость теплой, даже душной. Отыскав небольшую полянку, они уселись на траву. Через пару минут появилась молодая девушка и, застенчиво улыбаясь, предложила им необыкновенно вкусное тушеное мясо. Оно просто таяло во рту, и Оливия, сама себе удивляясь, съела все до последнего кусочка. Поев, она принялась расспрашивать Доминика.
– Почему у девушки, которая принесла мясо, – полюбопытствовала она, – волосы прикрыты платком, а у других нет?
– Платки у цыган носят только замужние женщины. Таков обычай. Выйдя замуж, цыганская женщина никогда не показывается без платка.
Оливия бросила любопытный взгляд на цыганку. По виду ей никак нельзя было дать больше четырнадцати-пятнадцати лет.
– Она замужем? – изумилась Оливия. С губ Доминика сорвался низкий, чуть хрипловатый смешок. – Но ведь она же еще ребенок! Господи, да я рядом с ней почти старуха!
Доминик расхохотался. Оливия отодвинула от себя грубо выструганную из дерева тарелку.
– А почему в их одежде так много красного? – с интересом спросила она. Еще раньше она заметила, что многие женщины в таборе щеголяли в ярко-алых пышных юбках и блузках, а многие цыгане были в красных рубашках.
Сказать по правде, Доминик был даже польщен неуемным любопытством Оливии. Глаза Оливии горели жадным интересом. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что от былого страха не осталось и следа.
– По цыганскому поверью, красный цвет приносит удачу и сулит счастье и радость, – ответил он. – Зато на похоронах они одеваются во все белое.
– Понятно... – протянула Оливия. Обычай этот неприятно поразил девушку – ведь для нее самой белое всегда символизировало невинность и чистоту. Ей пришли на память слова Доминика, сказанные им, когда они подъехали к табору: «Тут совсем другой мир... Не враждебный... просто другой».
– Гляньте-ка туда. – Доминик указал ей в сторону табора. Двое молодых цыган, сжав кулаки, стояли друг против друга. Судя по всему, они собирались драться. Обступившая толпа подбадривала их одобрительными возгласами. Тот, что повыше ростом – кажется, его звали Андре, припомнила Оливия, – явно брал верх над более щуплым соперником. Вот он нанес ему сильный удар и легко, будто танцуя, отскочил в сторону.
– Нужно их разнять! – ахнув, взволнованно воскликнула Оливия и попыталась броситься к дерущимся.
– Это всего лишь игра, – пожал плечами Доминик. – Ничего страшного не произойдет, поверьте.
Он оказался прав. Удары сыпались один за другим, но ни один, по-видимому, не наносил соперникам особого вреда. Оливия смущенно покачала головой:
– Уму непостижимо, почему мужчины так это любят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106