Сама Эмили врагу бы не пожелала подобной пытки. Что ж, подумала она, может, сестра и права, и самое лучшее не вспоминать об этом.
Эмили дрожащими руками разгладила на коленях кусок смятого кружева. День за днем, сидя здесь, она чувствовала себя такой беспомощной. А сегодня, работая над кружевом, она и не заметила, как быстро промелькнуло время. Просто чудо, что ее пальцы, казалось, сами все помнят. Внезапно у нее возникла мысль... до того заманчивая, что у Эмили даже голова пошла кругом. Ведь она может плести салфетки и покрывала... А что, если их продавать? О, Оливия была бы так рада! Она так долго несла бремя жизни на своих плечах, и... если Эмили удастся облегчить ей ношу... Господи, какое это было бы счастье! И потом, она уже не будет чувствовать себя такой бесполезной.
Но пусть это станет для сестры сюрпризом. Она не скажет Оливии ни единого словечка, по крайней мере пока. Пусть Оливия думает, что это просто способ убить время. И Эмили поймала себя на том, что весело мурлычет давным-давно забытую песенку в такт слабому поскрипыванию качалки. В первый раз за долгое время на душе у нее было легко...
Глава 4
Воскресное утро выдалось на диво безоблачным и теплым. Солнце играло на поверхности деревенского утиного пруда. В двух шагах от него раскинулась рыночная площадь. Напротив нее возвышалась старинная церквушка в норманнском стиле, насчитывающая уже несколько столетий. Вход был отмечен вырезанным в камне саксонским крестом. Грубо обтесанные каменные стены были увиты виноградом.
Уильям появился возле деревенской лужайки через несколько минут после того, как пришла Оливия. Ей оставалось только гадать, не сделал ли он это намеренно, в надежде, что она прервет свой урок с деревенскими ребятишками. Выждав несколько минут, она не вытерпела и спросила его об этом. На простодушном лице Уильяма отразилось недоумение. Он извлек из жилетного кармана часы и бросил на них рассеянный взгляд.
– Надо бежать, – озабоченно пробормотал он. – Мама ждет меня к чаю. – И с этими словами быстро нагнулся и прижался губами к ее рту.
Все произошло так неожиданно, что Оливия растерялась. Но едва Уильям скрылся из виду, как девушка пришла в ярость. Как он посмел так поступить с ней... да еще на виду у всей деревни! В конце концов, они ведь даже не помолвлены. Если бы рядом не стоял маленький Эмори, она бы так ему и сказала, возмущалась она про себя.
Оливия и понятия не имела, что были и другие глаза, которые отлично видели эту сцену от начала до конца. Глаза, которые ни на минуту не отрывались от них обоих.
Часом позже она сидела на деревенской лужайке, поджав под себя ноги в туфельках. Пышные юбки волной раскинулись вокруг нее. Деревенские ребятишки окружали ее. Был среди них и Колин, сынишка Шарлотты. Сияющие восторгом глаза на слегка смущенном лице мальчика казались огромными, а волосы были такими же огненно-рыжими, как и у его матери. В ответ на вопрос Оливии, хочет ли он научиться читать и писать, он только молча закивал, но с тех пор едва ли решился пробормотать хоть слово, хотя урок уже подходил к концу.
Положив на колени небольшую грифельную доску, Оливия писала букву за буквой, время от времени поднимая доску высоко над головой, чтобы всем было хорошо видно.
– Кто-нибудь может мне сказать, что это за слово?
– «Колин», – храбро ответила Джейн, дочка местного фермера. Джейн уже почти сравнялось тринадцать, и она была самой старшей среди учеников Оливии. Девочка аккуратно являлась на урок каждое воскресенье, приводя с собой трех братьев и двух сестер, которые были младше.
– Замечательно, Джейн. Итак, я написала «Колин». – Оливия, заметив, как просияло лицо малыша при звуке его имени, ласково улыбнулась ему. – Колин, ты видишь, что здесь написано?
Мальчик снова закивал.
– Видишь, Колин, так пишется твое имя. Скоро ты сам сможешь прочитать его. И написать тоже, не так ли?
Маленькая головенка снова быстро-быстро закивала.
– Очень хорошо. Ну а теперь, если вы все...
Оливия осеклась, заметив, что глаза всех сидевших вокруг нее вдруг дружно уставились на что-то за ее спиной. Маленькая Люсинда испуганно юркнула за спину старшей сестры. Даже Джонни, который вечно шептался и пересмеивался со своим соседом, вдруг замолчал.
По спине у нее побежали мурашки. Даже не оглядываясь, оназнала, кто находится у нее за спиной.
«Цыган».
Она не ошиблась. В двух шагах от нее, возвышаясь в седле, молча сидел Доминик Сент-Брайд. Огромный жеребец, черный как ночь, без единого пятнышка, был под стать хозяину. Сидя в седле, граф казался настоящим исполином...
Оливия сделала глубокий вдох, перед тем как поздороваться. У нее не было ни малейшего желания выглядеть испуганной или невоспитанной в глазах деревенской ребятни. Но прежде чем она успела открыть рот, в толпе малышей вдруг зазвенел голосок Джонни Крейвена:
– А я знаю, кто вы такой! Вы «цыган»... цыганский граф.
Оливия с радостью провалилась бы сквозь землю. Джонни не понимал, что иногда бывает лучше придержать язык. Ей это было известно, и сейчас она лишний раз получила возможность в этом убедиться. Хорошо бы зажать несносному мальчишке рот, пока он не успел ляпнуть что-нибудь еще более ужасное.
К ее величайшему изумлению, Доминик Сент-Брайд, кажется, нисколько не обиделся. И не рассердился. Оливия от удивления приоткрыла рот. Она готова была поклясться, что на его лице не отразилось ничего, кроме легкого удивления.
– Это правда? – послышался еще чей-то голос. – Вы и есть «цыган»?
– Да, это так.
К удивлению Оливии... и, надо сказать, разочарованию... он, судя по всему, не собирался уезжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106