! Это он был испорчен до мозга костей, а вовсе не ты! Нет... не ты! Не смей даже думать об этом! Никогда!
– Ты ошибаешься, – с трудом шевеля побелевшими губами, прошептал Джастин. – Ты просто не знаешь. Мне вдруг захотелось причинить ему такую же боль, какой причинил мне. Отомстить ему... за все.
– Но кто посмеет осудить тебя за это? – горячо возразила она. – Господи! – взорвалась Арабелла. – Каким же чудовищем нужно быть, чтобы говорить такое собственному сыну?!
– О, поверь мне, ты еще всего не знаешь, – с горечью усмехнулся Джастин. – Дело в том, что я, вполне возможно, вовсе и не его сын. Впрочем, как и все мы – я... Джулианна... возможно, даже Себастьян.
Все мысли разом смешались в голове у Арабеллы. Ее рот приоткрылся, глаза полезли на лоб.
– Уж не собираешься ли ты сказать, что он, может быть, вовсе не твой отец?
Он молчал так долго, что Арабелле показалось, еще немного, и она просто спятит.
– Не знаю, – наконец с трудом выдавил он из себя. – Ну как ты не понимаешь?! Учитывая скандальную репутацию нашей матери, всякое возможно... Знаешь, мне иногда приходила в голову странная мысль... возможно, она была единственной, кто знал это наверняка. Но как бы там ни было, эту тайну она унесла с собой в могилу.
Глаза Джастина потемнели.
– Как раз в ту самую ночь это и пришло мне в голову, и я швырнул это ему в лицо. Я насмехался над ним, над тем, что мать всю жизнь наставляла ему рога. Я хохотал как безумный. Даже спросил, знает ли он, кто из нас троих его собственное отродье...
И мне удалось-таки причинить ему боль. Ох, видела бы ты, как он взбесился! Весь побагровел, даже губы посинели. Ах, как я был счастлив в эту минуту! И я смеялся, Арабелла. Да, я хохотал и не мог остановиться. А он принялся орать на меня, а потом вдруг рухнул на землю как подкошенный. Дернулся, схватился за грудь и затих. А я... я оставил его там. Просто убежал и оставил его там лежать.
Даже сейчас, спустя столько лет, Джастина всего передернуло при этом воспоминании.
– Мое поведение иначе, как мерзким, нельзя было назвать. Впрочем, как всегда... Не сказав никому ни слова, я взял лошадь и умчался в Лондон, так что ни одна живая душа не узнала, что в ту ночь я был там. Утром его обнаружили слуги. И я никогда и никому ни словом не обмолвился, что был тогда с ним... что это я убил его. Ни единому человеку... даже Себастьяну.
При мысли о том мучительном чувстве вины, с которым он был вынужден жить все эти годы и которое, возможно, пожирало его, как дикий зверь, сердце Арабеллы едва не разорвалось от жалости.
– Джастин...
– Это еще не все, – перебил он таким тоном, что ей стало не по себе.
Отвернувшись, Джастин подошел к зеркалу, висевшему на стене возле старинных рыцарских доспехов.
И снова голос Джастина разорвал воцарившуюся в комнате тишину.
– Помнишь ту ночь в Терстон-Холле, когда на тебя набросился этот подонок Макелрой? Никогда не забуду то, что ты тогда сказала... что всю свою жизнь мечтала быть такой, как все... ничем не отличаться от других. Ты тогда еще спросила меня, понимаю ли я, что это такое – смотреть в зеркало и корчиться от отвращения при одном только взгляде на свое отражение. Каково это – ненавидеть то, что ты видишь, лютой ненавистью, зная при этом, что не в силах что-либо изменить. Тогда я ничего не сказал тебе, но я знаю, каково это. Помню, как незадолго до той ночи, когда я... когда умер мой отец, я стоял перед зеркалом в своей комнате, разглядывая свое отражение. Вдруг оно треснуло и разлетелось у меня перед глазами. Я даже не помню, как ударил по нему. Никогда не забуду, как наклонился... поднял с полу один осколок... поднес его к своему лицу и...
Арабелла сдавленно ахнула, когда, несмотря на темноту, увидела, как он сделал резкое движение, взмахнув рукой, словно намереваясь перечеркнуть собственное лицо...
Чувствуя, как все дрожит у нее внутри, Арабелла ошеломленно уставилась на него, слепо вглядываясь в знакомые, чеканно прекрасные черты его лица.
– Джастин, – сдавленно прошептала она, – Джастин, нет... Рука его бессильно упала.
– Естественно, у меня не хватило решимости это сделать, – скривился он. – Ну вот, Арабелла, теперь тебе все известно. Теперь ты видишь все уродство, которое кроется под личиной «самого красивого мужчины во всей Англии». И понимаешь, что на самом деле я просто трус и негодяи. Но ведь ты всегда это знала, с самого начала.
– О Боже, Джастин! Ты тут ни при чем. Ты не виноват. Это он отравил тебя...
– Отравил? Он? Нет. Это я отравляю все, к чему прикасаюсь...
Жгучее презрение к самому себе, которое слышалось в этих словах, заставило Арабеллу вскочить на ноги. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, но она даже не заметила этого. Обхватив мужа руками, она припала к нему, крепко прижавшись щекой к его плечу.
– Прекрати это! Если бы... если бы ты изуродовал свое лицо, мне кажется, я бы просто этого не перенесла.
Он обернулся.
– Почему ты не обвиняешь меня? Почему не ненавидишь меня, Арабелла?
– Не смей так говорить! – яростно бросила она. – Не смей даже думать об этом!
– Разве ты не слышала, что я сказал? Неужели ты ничего не поняла?!
– Я все слышала. И все поняла.
– Тогда почему ты все еще здесь? Как ты можешь оставаться со мной? Дышать со мной одним воздухом...
Голос Джастина дрожал и прерывался от нахлынувших на него чувств, которые он пытался сдержать – и не мог. Сердце у нее заныло. Сегодня ей удалось краем глаза заглянуть в его душу, и ей открылось такое, чего она и вообразить себе не могла. Что-то вдруг переменилось в ней. Арабелла вдруг почувствовала, что после всего этого она уже не сможет просто повернуться и уйти. Джастин нуждается в ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112