Дверь отделения для пассажиров чудом удержалась на петлях. В бешенстве и страхе Дейн сорвал ее и заглянул внутрь.
Внутри оказалась молодая женщина, безвольным комочком лежащая на рухнувшей вниз крыше. С замирающим сердцем он дотянулся до нее, поднял на руки и выбрался наружу.
Он опустился на колени прямо на мокрую землю и уставился на нее.
— Очнитесь, — скомандовал он, как если бы его желания было достаточно… Он заскрипел зубами, стараясь передать ей свою волю, вложить в нее свою собственную жизнь.
Ее голова безжизненно лежала на его руке.
— Проклятие, барышня, очнитесь!
Под ложечкой у него щемило, еще хуже было на душе. Если бы кучер не был таким недотепой, таким неосторожным! Он не сделал бы им ничего плохого, ни ему, ни ей. На поле боя вблизи Брюсселя он видел столько убитых и умирающих, что этого хватит до конца жизни. Один Бог знает, как это изменило его. Навсегда. И все, что он хотел теперь…
Она застонала.
Странный короткий смешок вырвался из его груди. Он так тщательно все спланировал… и вот, пожалуйста! Он не мог определить, насколько серьезно пострадала молодая женщина. Не здесь. Не в темноте. Нужно ехать сейчас же. Медлить нельзя, иначе все может оказаться напрасным.
Он быстро осмотрел багажное отделение, вытащил большой тюк и саквояж. Женщина не очнулась. Через несколько мгновений он свистнул, подзывая Персиваля. Осторожно пристроив молодую женщину у своей груди, он натянул поводья и поскакал в ночь.
Когда он входил в маленький охотничий домик, она по-прежнему оставалась без сознания. Ступая в темноте так же уверенно, как при свете дня, он подошел к кровати у дальней стены и опустил на нее свою ношу.
Он быстро разжег огонь, а затем возвратился к женщине. Беспристрастно и ловко ощупал ее тело длинными пальцами, проверяя, нет ли переломов.
У нее оказалось несколько небольших порезов и кровоподтеков. Самой серьезной травмой была подозрительная рана на затылке. Участок вокруг содранной кожи сильно вспух. Когда он начал ощупывать это место, женщина дернулась. Дейн поднялся, принес тазик с теплой водой и несколько чистых тряпочек. Промывая рану, он не переставал изучать свою пленницу.
Он сумел заметить многое. Она была молода, но едва ли совсем молоденькая, хрупкого сложения, с узкими плечиками. Весила, пожалуй, не больше ребенка. Но несмотря на слабое тело, она не была девицей, решил он с жесткой улыбкой. На ней было шелковое дорожное платье в полоску, застегнутое до подбородка. Ткань дорогая, платье свидетельствует о хорошем вкусе. Одежда и внешность говорили о том, что перед ним была женщина состоятельная, принадлежащая к привилегированному классу, знатная дама. Он торопливо расстегнул пуговицы. Как только женщины умудряются дышать в таких платьях?
Он снова всмотрелся в ее лицо. Подбородок, хотя и изящно очерченный, выдавал натуру целеустремленную. Природа не обидела ее. Глаза у нее, подумалось ему, должно быть, совершенно необыкновенные. А ресницы! Густые, черные и пушистые, они покойно лежали на. нежных щечках удивительно изысканной формы. «Интересно, какого цвета у нее глаза? — мелькнула у него неясная мысль. — Голубые», — решил он, потому что кожа у нее была цвета лучшей слоновой кости. В узком личике и разлете бровей было что-то, наводившее на мысль об эльфах. Ее шляпка исчезла. Пышные волосы каштанового цвета беспорядочно разметались по плечам.
Его глаза сузились, он размышлял: «Почему, черт возьми, такая женщина путешествует одна, без горничной или компаньонки?»
Не переставая размышлять об этом, он рассматривал ее руку.
На ней не было колец. Ни обручального, ни кольца невесты.
Итак, она не замужем и не помолвлена.
Дейн знал, что если б он мог взглянуть на себя, то увидел бы совершенно бесстрастное лицо. Однако внутренне он не был спокоен. В нем что-то происходило, появилась какая-то легкая напряженность, но умом он оценивал происходящее как бы со стороны. Если ее тело едва ли можно было назвать соблазнительным, ее рот был именно таким… Она не относилась к тому типу женщин, к которому его обычно влекло. Когда он обнимал женщину, он хотел от нее женского. Ему нравились мягкие округлости, пышные формы, ощутимые под ладонями. Эта женщина — кем бы она ни была — слишком маленькая, слишком тоненькая. Насколько можно судить по ее слабой шейке, почти тощая. Так почему где-то в кишках засело это странное тревожное ощущение?
Вдруг его как будто что-то ударило. Он понял, что сжимает в ладонях ее руку, даже не осознавая этого! Словно обжегшись, он уронил ее руку, однако в следующий момент обнаружил, что подтыкает одеяло вокруг ее плеч.
Но более всего удивило его не собственное поведение. Гибкое, пушистое тельце легко вспрыгнуло на кровать. Брови Дейна поползли вверх, когда кот, проигнорировав его, улегся, вытянувшись под боком у крошки, и принялся громко мурлыкать. Дейн с изумлением смотрел на эту картину.
— Максимилиан! Ты, маленький предатель! Так не похоже на тебя. Я вынужден напомнить тебе, что эта крошка — чужая, а ты не признаешь чужих. Я-то думал, что ты привязан исключительно ко мне.
Огромные желто-зеленые глаза, похожие на совиные, уставились на него.
Дейн вздохнул.
— Хорошо, хорошо. Согласен, — сказал он громко. — Она довольно милая. По правде говоря, она удивительно милая.
Мурлыканье стало громче. Протянув руку, Дейн взъерошил шерсть на кошачьей спинке. Что-то похожее на улыбку тронуло его губы.
Но в следующий момент его губы сжались. Он помрачнел. Барышня оставалась слишком неподвижной, слишком тихой. Ему приходилось видеть людей с травмами головы. Может случиться, она никогда не очнется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72