Когда Синара снова пришла в себя, было уже позднее утро. Каждый клочок кожи, казалось, был охвачен жаром, и на секунду она усомнилась, что в самом деле удалось спастись от огненного ада. Лежа неподвижно, Синара пыталась припомнить каждое ужасающее мгновение вчерашнего вечера. Что с Мерлином?
Веки тревожно распахнулись, и перед глазами немедленно появилось искаженное волнением лицо матери. Пожилая женщина была бледна, уголки рта опущены.
— Наконец-то ты проснулась, — облегченно вздохнула Эстелла, кладя прохладную руку на лоб дочери: — Ты чудом осталась жива! Доктор считает твое поведение чрезвычайно неосмотрительным.
— Мерлин? — смогла выдавить Синара.
— Он выживет, — неохотно отозвалась Эстелла. — Голос у него не лучше, чем у тебя, но по крайней мере руки целы. Вышел из этого ужасного испытания всего-навсего с шишкой на голове и больным горлом. Одного не могу понять, что он делал в горящей конюшне.
Синара знала, что он попал туда не по своей воле, но ничего не ответила — не было сил. Руки были тяжелее свинца, кровь в них пульсировала. Она с испугом оглядела тугие повязки.
— Вот-вот, теперь струсила. Не слишком поздно? У тебя на ладонях не осталось кожи, и нам пришлось столько возиться, чтобы очистить раны от сажи! Благодарение Богу, что миссис Блек оказалась чем-то вроде знахарки, она приготовила мазь из трав, и мы смогли смазать тебе руки.
Синара кивнула, гадая, сумеет ли найти в себе силы когда-нибудь встать на ноги, но тут же закрыла глаза и задремала, чтобы вновь проснуться через несколько часов от палящей жажды. У постели сидела Тильди, и Синара заметила, что лучи закатного солнца уже позолотили стены.
— Ну, как вы?
Тильди приподняла Синару и подложила под нее несколько подушек:
— Вот. Выпейте это.
Она поднесла стакан холодного лимонада к губам молодой графини, и та обнаружила, что может легко глотать. Жидкость немного смягчила раздраженное горло.
— Вы выглядите получше, мистрисс Сай, но все же небольшой жар остался, и неудивительно после того, что случилось. Все говорят о вашей храбрости — подумать только, спасти хозяина да еще и за лошадьми броситься! Должно быть, здорово его любите, если решились на такое, — ухмыльнулась она.
Синара мрачно улыбнулась:
— Я сделала бы то же самое, будь на его месте ты, — прошептала она, но громче говорить не смогла — было слишком больно.
— Я польщена, — подмигнула Тильди, протягивая хозяйке вазу с собранными ей самолично дикими розами. Синара вдохнула опьяняющий аромат.
— Немного получше, чем запах дыма, правда? — жизнерадостно заметила горничная, ставя вазу на ночной столик.
— Как Бобби? — едва шевеля губами, выдохнула Синара.
— Отделался синяками. Проворный парнишка, да и голова на плечах имеется. Передал, что лошади удрали в Гайрлок Вудз. Обе невредимы, если не считать ожогов.
Синара снова прикрыла глаза — веки сделались слишком тяжелыми.
— Как Мерлин? — спросила она.
— Поправляется, но все еще в постели. Огромная шишка на голове, но он не хочет рассказать, кто ему так врезал. Удар был не из слабеньких. Хозяин не имеет представления, кто поджег конюшню, но наотрез отказывается согласиться с тем, что это был несчастный случай.
«Не желает тревожить слуг», — подумала Синара и прохрипела:
— Я… бы хотела… видеть его.
Тильди предостерегающе погрозила пальцем:
— Обязательно. Как только достаточно окрепнете.
Выпив немного бульона, Синара опять задремала. Она не могла выносить прикосновения к языку ничего горячего или хотя бы теплого, поэтому Тильди приходилось охлаждать питье. Ночью она несколько раз просыпалась, но около постели все время сидели мать или горничная. На улице шел дождь, водяные струи с шумом ударялись о стекла. Руки и горло жестоко ныли, но Синара храбро старалась думать о другом и постоянно обнаруживала, что слишком измучена, чтобы бодрствовать больше нескольких минут.
Два дня спустя боль немного ослабла, и миссис Блек, каждое утро перевязывавшая ей руки, заверила, что ожоги прекрасно заживают.
Синара сидела в постели, наблюдая, как кухарка ловко обматывает бинтами ладони. Голос тоже постепенно возвращался, и горло было не так воспалено.
— Ваш сын был настоящим героем в ту ночь, — объяснила она миссис Блек. — Не будь его, я бы наверняка погибла.
— Он рассказал, как вы поспешили в Блек Рейвн, когда заметили хозяина на тропинке. Лошадь Бобби споткнулась о корень и повредила ногу. Пришлось привязать ее к дереву и добираться в поместье пешком.
— Повезло! Огонь мог захватить Бобби в конюшне, находись он там в это время, — дрожащим голосом пробормотала Синара. — Я обязана ему жизнью.
— А хозяин обязан вам своей.
Миссис Блек осторожно похлопала Синару по забинтованной руке:
— Нужно, чтобы кто-нибудь вас кормил, сами вы ложку не удержите.
— Из-за этого я чувствую себя такой беспомощной! Кухарка поднесла стакан к губам Синары.
— Это заставит вас больше ценить руки.
Назавтра Синару охватило такое беспокойство, что она не смогла больше оставаться в постели. Вошла Эстелла, чтобы накормить дочь завтраком, принесенным Тильди.
— Мама, есть ли известия от Брендона? — немедленно спросила Синара, садясь за столик у окна. Эстелла кивнула:
— Узнав о том, что произошло, он примчался сюда среди ночи и поднялся в мою комнату. Напугал меня до смерти. Ему пришлось зажать мне рот, чтобы я не вскрикнула, что, конечно, было весьма своевременно — от моего вопля наверняка все слуги в замке всполошились бы.
— Если не ошибаюсь, братец изнывает от безделья.
— Согласна, — произнесла Эстелла. — Он еще натворит глупостей, помяни мои слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104