— Ты несправедлив, — упрекнула Синара, — ведь балы устраивают с единственной целью — помочь молодым людям сделать выгодную партию.
— Но у тебя ведь не было этой проблемы, верно, дорогая?
По-прежнему не выпуская ее руки, он медленно притянул Синару к себе, глядя в любимое лицо. Нежность в этом взгляде заставила ее задрожать от желания. Как ей хотелось ответить ему такой же нежностью, но Синара слишком остро ощущала близость его тела. Мерлин излучал тепло и силу, и руки Синары, сами собой взлетев, опустились на его плечи. Так легко прижаться к нему, позволить унести себя далеко-далеко…
Теперь муж был совсем рядом, а губы почти касались ее губ. Когда музыканты снова заиграли, Мерлин властно сжал ее талию, и волшебство началось снова. Синара плавала в облаках, восхитительно-легких, словно взбитые сливки. Когда вальс кончился, она почувствовала разочарование.
— Истинная леди никогда не должна танцевать больше двух раз с одним партнером, — мечтательно прошептала она, видя лишь его чувственные губы.
— НЕЗАМУЖНЯЯ леди, — поправил он. — Я бы не прочь протанцевать с моей женой хоть весь вечер, если она, конечно, окажет мне такую честь.
— Большинство джентльменов не любят танцевать со своими скучными старыми женами.
— Ты не скучная, и никогда такой не будешь… пока твои губы сохраняют этот колдовской изгиб.
Наклонив голову, он обвел языком контуры ее рта. Безумное возбуждение, охватившее Синару, растопило сопротивление. Теплые нежные губы дарили сладость, язык, словно искусный в любви соблазнитель, легко зажег пламенем желание. Утонченная пытка, казалось, длилась целую вечность, заставляя стремиться забыть, покончить со всем, что их разделяло, с радостью отдаться мужу. Синара хотела этой близости, НУЖДАЛАСЬ в ней, словно только она могла заполнить пустоту, изводившую с той самой ночи, когда он сделал ее своей.
Синара, вздохнув, прижалась к мужу. Его поцелуи опьяняли больше, чем вино. Она не могла насытиться ласками этих губ, языка, затягивающих ее в водоворот оглушительного экстаза.
Мерлин медленно поднял голову, изумленно уставился на жену, с бесконечной нежностью распустил ее тщательно уложенные волосы, погладил золотистые пряди.
— Мы не должны, — начала Синара.
— Должны, — перебил Мерлин, — единственное, что мы должны сделать и прямо сейчас.
И когда в окна снова ворвалась музыка, он подхватил ее на руки, понес по лестнице в ее спальню и положил на постель. Синара слабо запротестовала, но острое желание изведать все, до конца, не унималось, и его нельзя было заглушить. Если только не…
Синара не осмелилась додумать до конца, гадая, что сейчас творится в голове мужа.
Сбросив фрак и жилет, Мерлин зажег свечи на ночном столике и растянулся рядом с Синарой, обнимая ее за талию одной рукой и поддерживая голову другой. Он не отрывал глаз от ее лица: золотистые пряди, раскинувшись по подушке, словно излучали солнечное сияние. Синара выглядела бледной и испуганной, но Мерлин ощущал, что сумел пробудить в ней чувственность, окутывающую ее словно призывным ароматом, верный признак того, о чем, как он был уверен, она не имеет ни малейшего представления.
— Моя испуганная лань, — прошептал он, гладя длинную грациозную шею. Губы Синары по-детски дрогнули, и Мерлин, не выдержав, снова наклонился и поцеловал ее. Под его прикосновением она открылась, словно прекрасная раковина-жемчужница, и он ощутил, что вот-вот утонет в собственном желании. Если бы он мог сделать ее своей, по-настоящему своей! Ведь Мерлину нужна была не случайная ночь наслаждений, омраченная сознанием, что ее любовь ему не принадлежит. Но если тело Синары отвечало с такой страстью, может, и сердце скоро распахнется для него?
Стараясь уверить себя, что этот день обязательно настанет, Мерлин не отрываясь пил сладость ее губ. Неужели Синара не понимает, как действует на него ее прикосновение, когда нежные пальчики осторожно проводят по его спине. Знает ли она, что делает?
Мерлин поднял голову, долгим взглядом окинул лицо жены. Она, казалась погруженной в магический волшебный туман очарования. Упругие полные груди под облегающим корсажем серого платья манили, звали дотронуться…
Мерлин завел свои руки за спину жены и быстро расстегнул ряд крохотных пуговичек на лифе. Она не пыталась противиться, и кровь тяжелыми толчками забилась у него в висках. Мерлин осторожно спустил с плеч жены сначала платье, потом отделанные кружевом бретельки сорочки. Кремово-розовая кожа поблескивала атласом, и Мерлин, будучи не в силах сдержаться, провел языком по шее, сгорая от нетерпения узнать на вкус каждый дюйм этой нежнейшей кожи. Синара, потеряв голову, беспокойно заметалась под ним. Мерлин прижался губами к затемненной ложбинке между грудями и окончательно обезумел.
«Теперь возврата нет, — думал он, сжимая соблазнительный холмик, прикусывая твердый камешек соска.
… Неужели любимая тоже в тисках этой упоительной пытки?»
Мерлин впился ртом в ее груди, и Синара поняла, что больше не в силах вынести блаженной муки. Восхитительные волны наслаждения распространялись по телу, и она с трудом сдерживалась, чтобы не застонать. Он точно знал, что делать, чтобы терзать ее ошеломительными ласками, доводить до безумия. Как она могла сохранить хоть каплю достоинства?
— Не нужно упорствовать… пусть это произойдет, — пробормотал он ей на ухо. Теплое дыхание защекотало кожу, и она едва не хихикнула, но вместо этого из горла вырвался тихий стон. Мерлин не спеша провел рукой по животу, слегка сдавил заветный холмик между ног, начал ласкать его через одежду, и ощущение это было гораздо более возбуждающим, чем если бы он коснулся обнаженной плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104