Нет, нет, господу вовсе не было угодно, чтобы они трудились не покладая рук, ведь требовалось — и срочно! — укрепить телесные силы для новых, еще более суровых испытаний. И вот командующий отдал приказ располагаться в развалинах феодального гнезда и приступить к восстановлению сил истощенных организмов. Место и вправду было красивейшее: отсюда было хорошо видно всю плодородную долину, по которой, блистая и змеясь, протекала река Пералес; то тут, то там виднелись ухоженные сады и роскошные виноградники. Чтобы достичь цели, путникам пришлось взобраться по крутейшему склону, и вот она, вершина, отрадная тишина и чистый ласковый ветерок! Пожалуй, никогда не чувствовали они такой задушевной близости с природой, такой полнейшей свободы: словно орлы, царили они над ВС6М, над ними же не было иной власти. Выбрав место и расположившись, они спустились в деревню просить милостыню, и, надо сказать, первый день выдался удачный: Беатрис подали несколько медяков, Назарину — пучок салата, кочан капусты и несколько картофелин, Андара раздобыла два горшка и кувшин — носить воду.
— Вот это по мне,— повторяла она.— Сеньор, а почему бы нам здесь насовсем не остаться?
— Назначение наше не в том, чтобы пребывать в покое и довольстве,— отвечал предводитель,— а, напротив, вести Жизнь, полную тревог и лишений. Отдохнем, ибо многие тяготы ожидают еще нашу плоть.
— Да еще бог знает, не погонят ли нас отсюда,— шла Беатрис— Бедняк что улитка — свой дом на себе носит.
— А я бы, будь моя воля,-- продолжала Андара,— бы здесь землицей, развела бы картошку, лук да ту — так, к столу.
Мы не нуждаемся,— заявил Назарин,— ни в земель-обетвенноети, ни в том, что па ней может произрасти, домашнем скоте или птице, ибо не подобает нам, и из этого абсолютного отрицания вытекает утверждение, что все, нам необходимое, мы можем получи, прося подаяние.
На третий день Андара отправилась к реке постирать, а когда вернулась, за водой пошла Беатрис — событие само по себе обыденнейшее, но о котором никак нельзя не упомянуть в этой правдивой истории, потому что оно явилось причиной других событий важности первостепенной.
III
Когда под вечер девушка поднималась по обрывистому склону, душа ее была в таком смятении, такую слабость чувствовала она в ногах, что ей пришлось снять с головы кувшин и сесть передохнуть. Что же случилось с ней у источника, прячущегося среди густых осокорей на берегу реки? А случилось с ней нечто неожиданное, совершенно незначительное в общем жизнен ном потоке, но для Беатрис полное грозного смысла; одно из тех событий, которые в жизни человека подобны катаклизму, потопу, землетрясению, огню небесному. Так что же это было?.. Да так, ничего — просто... она увидела Чубарого.
Чубарый был ее любовью, ее мукой, похитителем ее чести, источником всех надежд, тем, кто первый пробудил в ней смутную мечту о счастье и первый заставил испытать жгучую обиду. И когда ей почти удалось пусть не забыть, но хотя бы отодвинуть его на второй план, когда, самоотречение борясь со злом во имя милосердия, она почти исцелилась от душевного недуга, явился этот злосчастный Чубарый, чтобы липши, ее завоеванных благостынь и вновь увлечь в темные бездны. Будь проклят этот Чубарый и будь проклят тот час, когда ей пришло В голову пойти за водой!
Так думала она, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Перед глазами у нее до сих пор стоял он, возникший словно из-под земли, не успела она сделать и двух шагов с полным кувшином. Он позвал ее по имени, и она непроизвольно поднесла руку к кувшину, который качнулся и едва не упал. Словно громом пораженная, она застыла, не в силах шевельнуться или вымолвить слово.
— Знаю, знаю, что ты здесь бродишь, отродье,— сказал он, важно засунув руки, в карманы короткой куртки, со странной смесью капризной досады и презрения в голосе.— Видел тебя, вчера еще видел, как в деревню шла с этими двумя: с рожей этой мавританской и с бабой страхолюдиной... Что, дура, докатилась? С какими ублюдками спуталась, а? Говорил же тебе — пропадешь, будешь Христа ради просить, как побироха последняя... так оно и вышло. Знаю,
9в9
знаю, скотина, сманил тебя этот апостол липовый, что одним требником взад-вперед бесов гоняет.
— Чубарый,— сказала девушка, обретя наконец дар речи,— бога ради, оставь ты меня в покое! Кончено все между нами, и со старой жизнью у меня все кончено. Не трать слов попусту, иди куда шел.
— Постой, погоди... мы ж люди воспитанные, не деревня какая, а? А теперь слушай: я тебя всегда любить буду. И босую, и святую — какая ни есть, а все я тебя люблю, Беатрис. Мое слово — закон. Но знай: будешь и дальше с этим чучелом якшаться — не прощу... Хочешь — вместе в Мостолес вернемся?
— Нет, нет, ни за что.
— Подумай-ка, Беатрис, прикинь хорошенько. Я своими чувствиями тоже играть не позволю. Люблю я тебя, это верно, но, сама знаешь, нрав у меня крутой. Такой уж я есть. Я здесь с Грегорио Портелой и с братьями Ортис, купим скот, в город на бойню погоним, завтра к вечеру обернемся, Лукаса двор знаешь — буду тебя завтра там ждать, чтобы поговорить нам наедине про дела наши сердечные... Смотри, приходи.
— Не приду я, не ЖДИ,
— Приходи, говорю тебе. Сама знаешь: уж коли я сказал — значит, сказал, а я знаю, что говорю... одним сломом — слов на ветер не бросаю.
— Не приду я, не жди, Мануэль.
— Приходи... Брось ломаться, Беатрис, тебе ж лучше будет; да о чести своей подумай, не трепли ее по всем дорогам. Приходи — столкуемся. Не придешь? Ну тогда жди меня ночью с дружками; знаю я, где вы там гнездышко свили; поднимемся — всех перережем, и апостола, и апостольшу — всю эту свору небесную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63