— Ему нравилось работать здесь?— Конечно, нравилось. Всем британским жокеям, которых приглашают, нравится. Понимаете, здесь хорошо платят.— Что значит хорошо?— Ну, им оплачивают проезд, жилье и другие расходы. Призовые деньги. Кроме того, гонорар за участие в скачках.— Комитет платит за участие в скачках?— Не совсем так. Ну-у... комитет платит жокею, но собирает эти деньги у владельцев, с чьими лошадьми жокей работает.— Получается, что владелец оплачивает все: проезд, жилье, участие в скачках, процент от выигрыша и так далее. Правильно я понял?— Правильно.— А что делают, если, получая все это, жокей мухлюет в своем заезде?— Владелец больше никогда не пригласит его работать, — с убийственной серьезностью ответил Холт.Мы вышли из конюшни и снова пошлепали по грязи. Сегодня дождя не было, но казалось, он вот-вот начнется, и в воздухе висел туман.— Зайдемте в дом, — предложил Холт. — Выпейте кофе перед тем, как пойдете на станцию.— Великолепно, — согласился я.Дом, маленькое деревянное бунгало, украшали тюлевые занавески и горшки с геранью на каждом подоконнике. Плита уже топилась, сбоку стоял оранжевый эмалированный кофейник. Гуннар взял на полке, висевшей над столом, две глиняные кружки и пакетики с сахаром.— А Боба Шермана владельцы стали бы снова приглашать работать? — спросил я.Он наливал кофе, помешивая его белой пластмассовой ложкой.— Пер Бьорн Сэндвик пригласил бы. И Свен Ван-ген. Это владелец гнедой кобылы, что в дальнем конце конюшни. — Он помолчал. — Есть еще Рольф Торп. Боб проиграл скачки в тот день, когда приехал. А Рольф Торп считал, что лошадь могла бы победить.— А он бы пригласил?— Лошади не машины. — Пожал плечами Холт. — Понимаете, я не тренирую лошадей Рольфа Торпа. Поэтому откуда мне знать, пригласил бы он или нет.— А кто их тренирует?— Пол Сандби.— Рольф Торп будет завтра на скачках?— Естественно, — ответил Холт. — Он выставил фаворита на Большие национальные.— А вы? Вы пригласили бы Боба опять работать для вас?— Конечно, — без колебаний ответил он. — Боб хороший жокей. Он прислушивается к тому, что говорят ему о лошади. Он работает головой. Его бы столько раз не приглашали, если бы он был плохим жокеем.Дверь без стука приоткрылась, и один из конюхов всунул голову. Светловолосый парень лет двадцати пяти в вязаной шапке с помпоном.— Гунни, — сказал он, — не посмотрите кобылу, которая кровила, вроде она собирается рожать.Тренер пообещал, что через минуту придет, и голова с помпоном скрылась.— Он ирландец? — удивился я.— Конечно. У меня три ирландца и один из Йоркшира. А трое местных. На норвежских скачках работает много британских конюхов.— Почему?— Здесь у них есть возможность стать жокеями, понимаете? Больше шансов, чем дома.Мы допили кофе, хорошо сваренный и крепкий.— А на чем Боб ездил? Он брал напрокат машину?— Нет, не думаю. Когда он останавливался здесь, мы вместе ездили на скачки.— Он когда-нибудь брал у вас машину? Или у кого-нибудь другого?— У меня никогда не брал. По-моему, он ни у кого не брал, когда приезжал сюда.— Вы куда-нибудь возили его в тот день, когда он исчез?— Нет.Из протоколов показаний свидетелей, которые ждали меня в день прибытия в отеле, я знал, что сразу после соревнований Боб Шерман собирался на такси ехать в аэропорт, чтобы успеть на последний самолет, вылетающий в Лондон. Но он к такси не пришел. Нанятый заранее водитель, не дождавшись пассажира, взял возвращавшихся в город после скачек зрителей.Шерман мог уехать на общественном транспорте, на другом такси, водитель которого не знал его в лицо, или в машине своих знакомых. Я, кроме того, еще добавлял и его собственные две ноги. И вообще, очень легко уехать со скачек не замеченным теми, кто знал его, в особенности когда последний заезд кончился в темноте, как сообщалось в протоколах показаний свидетелей.Я поставил пустую чашку на стол, и вдруг Гуннар Холт спросил:— Вы можете что-нибудь сделать для жены Боба?— Для жены? Я встречусь с ней, когда вернусь в Англию. Конечно, если найду что-нибудь полезное для нее.— Нет. — Он покачал головой. — Она здесь.— Здесь?— Да, в Осло. И она не хочет ехать домой.— Арне мне ничего не сказал.— Она преследует его, как собака, — засмеялся Холт. — Она вроде вас, все время задает вопросы. Кто видел, как Боб уходил, кто ушел вместе с ним, почему никто не ищет Боба. Она приходит на каждые соревнования и спрашивает, спрашивает, спрашивает. Все уже устали от нее.— Вы знаете, где она остановилась?Он энергично кивнул и взял с полки листок бумаги.— "Норсленд-отель". Второсортная гостиница. Далеко от центра. Вот ее номер телефона. Она дала его мне на случай, если я придумаю, чем могу ей помочь в поисках Боба. — Он пожал плечами. — Все очень жалеют ее. Но лучше бы она уехала.— Вы не позвоните ей? Скажите, что я хотел бы задать несколько вопросов о Бобе. Допустим, сегодня во второй половине дня.— Я забыл, как вас зовут, — заявил Холт, даже не подумав добавить «к сожалению» или «простите».Я улыбнулся и протянул ему свое служебное удостоверение. Он прочел написанное там, потом недоверчиво посмотрел на меня, но все же набрал номер «Норсленд-отеля». Миссис Эмма Шерман взяла трубку.— Мистер Дэйвид Кливленд приехал из Англии и старается найти вашего мужа, — сказал Холт в трубку и стал читать написанное в удостоверении, — он руководитель отдела расследований Британского жокейского клуба, Портмен-сквер, Лондон. Он хочет встретиться с вами сегодня во второй половине дня. — Холт выслушал ответ, потом взглянул на меня и спросил:— Где?— В ее отеле. В три часа.Он повторил мои слова.— Она будет ждать вас, — сообщил он, кладя трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65