Мы направились к зданию секретариата скачек, примыкавшему к трибунам, поднялись по лестнице, заполненной зрителями, и попали в большую комнату, где, кроме председателя, нас ждали еще пять-шесть стюардов. Пер Бьорн Сэндвик вошел первым, за ним я и потом Арне, откинувший назад свой капюшон. Председатель продолжал вопросительно смотреть на дверь, ожидая следователя из Британии. Иногда я думаю, помогало ли бы мне в работе, если бы я был толстый, лысый и в очках? Неужели рыхлый пожилой человек вызывает больше доверия и уважения, чем худощавый, шести футов ростом с густыми каштановыми волосами? Я вполне прилично зарабатывал тем или другим способом, но это почему-то упрямо не отражалось на моей внешности.— Дэйвид Кливленд, — представил меня Сэндвик, и глаза собравшихся выразили привычное разочарование.— Добрый день, — вежливо проговорил я и протянул председателю руку.— Э-э-м-м, — он прокашлялся, но быстро справился с удивлением. — Рад познакомиться с вами.Я говорил обычные любезности о том, как мне приятно увидеть Норвегию, такую живописную страну, а сам думал о том, знают ли они, что Наполеон стал генералом в двадцать четыре года.Председатель, Ларе Бальтзерсен, оказался похожим на свои письма ко мне в офис: краткий, вежливый, энергичный. Ему хватило примерно десяти секунд, чтобы понять — меня бы не назначили на такой пост, если бы не знали, что я с работой справлюсь. Поэтому я решил, что нет необходимости объяснять ему, что мой босс внезапно умер восемнадцать месяцев назад и поставил стюардов перед выбором, который они собирались сделать несколько позже.— По телефону вы казались мне старше, — просто заметил Бальтзерсен, и я согласился, сообщив, что так говорят многие.— Вы можете посмотреть, у нас здесь все, — продолжал он. — Попросите кого-нибудь... Арне будет переводить для тех, кто не говорит по-английски.— Спасибо.— Вам что-нибудь нужно еще? Значит, вторая встреча не предполагается, мелькнула мысль, но я сказал:— Если возможно, я хотел бы встретиться с вами в конце дня, прежде чем уеду.— Разумеется, безусловно. Мы хотим услышать, что вам удалось найти. Давайте соберемся здесь после последнего заезда.Стюарды в сомнении покачали головой, и я полагал, что полностью оправдаю их невысокое мнение о своих способностях. Торопясь или заскучав, они потянулись к дверям, и в комнате остались только Арне и председатель.— Пиво? — предложил Бальтзерсен. Арне сказал да, а я — нет. Несмотря на огромную печь, от которой тянуло жаром, для пива было холодно.— Далеко ли граница со Швецией? — спросил я.— По дороге километров восемьдесят, — ответил Бальтзерсен.— Много формальностей?— Не для скандинавов на собственных машинах, — покачал он головой. — Там несколько пропускных пунктов. Но ни один из пограничных постов не помнит, чтобы в тот вечер англичанин пересекал границу.— Да, знаю. И даже как пассажир в норвежской машине. Могли бы его заметить, если бы он скорчился на полу рядом с водителем и накрылся половиком?Они задумались, потом Бальтзерсен решил, что скорей всего его бы не заметили, и Арне согласился с ним.— Не вспомните ли вы кого-нибудь, кто бы мог увезти его в своей машине? Из деловых соображений или по дружбе. Из тех, кто близок к скачкам?— Я не очень хорошо знаю Шермана, — с сожалением сказал Бальтзерсен. Арне немного поморгал и добавил, что это мог бы быть Гуннар Холт или кто-то из его конюхов.— Холт говорит, что отвез его только на скачки, — заметил я, но подумал, что до звонка Эммы Шерман у него было достаточно времени, чтобы съездить в Швецию и вернуться.— Гуннар может сказать не правду, если она ему больше подходит, — возразил Арне.— Боюсь, что Арне прав, — вздохнул Ларе Бальтзерсен, человек с аккуратно причесанными седоватыми волосами, приятным лицом и в лишенном индивидуальности костюме. Я начинал привыкать к норвежской манере поведения, и Бальтзерсен принадлежал к самой распространенной категории норвежцев — рассудительных, иногда слишком серьезных, приветливых, исполнительных, но немного заторможенных. Звезд с неба они явно не хватают, но работа будет точно выполнена. Они участвуют в крысиных гонках, но ходят шагом. Очень цивилизованно.Естественно, встречались и другие типы.— Кого я здесь ненавижу, так это пьяниц, — рассказывала Эмма Шерман. Вчера вечером я пригласил ее пообедать в отеле и потом несколько часов слушал подробности ее жизни с Бобом, ее тревоги и впечатления о Норвегии.— Когда я приехала первый раз, — вспоминала она, — я ходила обедать в зал для постояльцев гостиницы, и всегда эти мужчины подходили и спрашивали, можно ли им присесть за мой стол. Они были очень вежливы, но и очень, очень настойчивы. Они никогда не отступали, пока не добьются своего. Метрдотелю обычно приходилось просто гнать их от меня. Он мне объяснил, что все они были пьяные. Но они совсем не выглядели пьяными. Не шатались и ничего такого.— Учитывая здешнюю цену на спиртное, — засмеялся я, — трудно предположить, что они могут напиться до потери координации.— Конечно, — согласилась она, — но, во всяком случае, я перестала ходить обедать. Мне нужно как можно дольше продержаться на тех деньгах, что у меня отложены, и я терпеть не могу есть одна.Арне хлопнул меня по плечу.— Куда ты хочешь пойти сейчас? Арне принадлежал к третьей группе: люди с заскоками. Их тут встречаешь на каждом шагу.— Наверно, в весовую.Они оба согласно кивнули. Арне накинул на голову капюшон, и мы направились вниз, к выходу на ипподромное поле. Зрителей еще прибавилось, и Арне считал, что их «очень много», но все равно не создавалось впечатления битком набитых трибун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65