Насколько упростилось бы дело, если бы нечестивец по своей воле чистосердечно исповедовался в прегрешениях, а не вынуждал друга доносить на него: сентиментальное разрешение проблемы, саркастически подумал я, какое случается только в слезливых фильмах. Я опасался, что мне не удастся отделаться так легко.
Пессимистические размышления прервал телефонный звонок Хилари. Когда я ответил, в ее голосе явно послышалось облегчение.
— В чем дело? — спросил я. — Ни в чем. Я только... — Она замялась.
— Что только?
— На самом деле я только хотела убедиться, что ты на месте.
— Хилари!
— Наверное, звучит глупо сейчас, когда мы оба знаем, что ты на месте. Но мне просто хотелось удостовериться. В конце концов, ты не выбрал бы меня на роль скалы, если бы считал, что находишься в полной безопасности.
— Хм, — пробормотал я, улыбаясь в трубку. — Проповеди в камне.
Она засмеялась.
— Просто будь осторожнее, Ро.
— Слушаюсь, мэм.
Я положил трубку, восхищаясь ее добротой. И почти тотчас телефон зазвонил снова.
— Рональд?
— Да, Мойра?
Телефонная связь донесла до моих ушей ее судорожный вздох.
— Слава тебе Господи! Я вчера весь день пробовала дозвониться до вас, и никто не отвечал.
— Меня весь день не было дома.
— Да, но я-то этого не знала. То есть мне мерещились Бог весть какие ужасы, вроде того, что вас опять похитили, и все из-за меня.
— Мне очень жаль.
— О, теперь, когда я знаю, что у вас все благополучно, это не имеет значения. У меня стояла перед глазами страшная картина, будто вы снова в ловушке и вас нужно спасать. Я так переживала, и все из-за Бинни.
— А что с Бинни?
— Мне кажется, он по-настоящему сошел с ума, — сказала она. — Он болен. Я приехала вчера утром в его конюшни, чтобы посмотреть, как чувствует себя Гобелен после скачек, и он не пустил меня во двор. Бинни, я имею в виду. Все ворота оказались заперты на замки и обмотаны цепями. Это ненормально. Он вышел и стоял по ту сторону ворот загона, где находится Гобелен, размахивал руками и твердил, чтобы я уходила. Я серьезно думаю, что это ненормально.
— Безусловно.
— Я сказала ему, что из-за его фокусов с уздечкой мог произойти несчастный случай, а он закричал, что не делал этого, и я ничего не смогу доказать, и что бы с вами ни приключилось, виновата я одна, так как настаивала, чтобы вы скакали на Гобелене. — Она остановилась перевести дыхание. Он выглядел таким... ну, таким опасным. А я никогда не считала его опасным, только дураком. Вам это может показаться глупостью, но я здорово испугалась.
— Мне это не кажется глупостью, — честно признал я.
— А потом меня вдруг осенило, как откровение, — сказала она, — что именно Бинни устроил ваше похищение раньше, оба раза, и готов повторить то же самое или сделать еще что-нибудь похуже...
— Мойра...
— Да, но ведь вы его не видели. А потом у вас никто не подходил к телефону. Я знаю, вы решите, что это глупость, но я ужасно беспокоилась.
— Я очень благодарен... — начал я.
— Понимаете, Бинни думал, что вам нипочем не выиграть Золотой кубок, — выпалила она. — И в ту самую секунду, когда вы победили, я заявила ему, что отныне вы всегда будете работать с Гобеленом, и он рассвирепел, невероятно рассвирепел. Вы не поверите. Поэтому он, конечно, сейчас же похитил вас, чтобы убрать с дороги, и я была бы вынуждена пригласить кого-то другого, а потом вы сбежали и собирались скакать в Аскоте, поэтому он похитил вас снова, и впал в неистовство, когда я не позволила выпустить Гобелена в Аскоте с другим наездником. И я подняла такой шум в прессе, что ему пришлось вас освободить, а затем придумать что-то еще, вроде перерезанной уздечки, а теперь мне кажется, будто он настолько не в себе, что даже не осознает своих поступков. В смысле, он, наверное, думает, что, если похитит вас или даже убьет, я буду должна отдать другому жокею скачку за Золотой кубок фирмы «Уитбред» в следующую субботу, и, если честно, я думаю, он не в своем уме и действительно страшно опасен со своей навязчивой идеен. Поэтому, поймите правильно, я не на шутку встревожилась.
— Я хорошо вас понимаю, — сказал я. — И я вам от души признателен, за заботу.
— Но что вы намерены делать? — простонала она.
— С Бинни? Послушайте, Мойра, пожалуйста, послушайте.
— Да, — сказала она, немного успокоившись. — Я слушаю.
— Решительно ничего не предпринимайте.
— Но, Рональд, — запротестовала она.
— Послушайте. Уверен, вы совершенно правы и Бинни опасен в своем нынешнем состоянии помешательства. Но все, что сделаете вы или я, только ухудшит положение. Пусть остынет. Дайте ему несколько дней. Потом пошлите трейлер для перевозки лошадей, если возможно, с полицейским эскортом. Можно нанять полицейских выполнить частное поручение такого рода. Просто обратитесь в местный участок и предложите оплатить их время. Заберите Гобелена и передайте его другому тренеру.
— Рональд!
— Вы можете зайти слишком далеко в своей преданности, — сказал я.
— Бинни сотворил чудо с лошадью, согласен, но вы ничем ему не обязаны. Если бы не ваш острый ум, он бы использовал скакуна в своих личных интересах, чтобы заработать, и у вас бы не было оснований радоваться.
— Но по поводу вашего похищения... — начала она.
— Нет, Мойра, — перебил я. — Это не он. Бинни тут ни при чем. Не сомневаюсь, он обрадовался, что так получилось, но он ничего не делал.
Она изумилась.
— Конечно, делал.
— Нет.
— Почему же нет?
— По многим сложным причинам. Но прежде всего он не стал бы похищать меня сразу после Золотого кубка. У него просто не было в этомнеобходимости.
Если он хотел помешать мне скакать на Гобелене, ему удобнее было бы убрать меня перед следующей скачкой, почти через три недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79