— Обязательно, — ответил я, не придавая значения своим словам.Он повесил трубку.— Я поняла, что нам не избавиться от этого проклятого Оликса. — Сидя напротив в кресле помидорного цвета, Юнис мрачно смотрела на меня.— Только если найдем его.— О, найдете, чтоб вы лопнули, — с такой горечью проговорила Юнис, что Линни удивленно взглянула на нее. Линни была слишком молода, чтобы понять: Юнис проклинала не конкретно меня, а жизнь вообще.Вскоре они поднялись наверх, болтая о завтрашней поездке в Калифорнию, а я выключил свет и сидел в полутьме, попивая четвертый бокал пойла, приготовленного Юнис по собственному рецепту, и обдумывая вопросы, которые мне надо задать завтра. Если мне повезет, я могу найти Оликса по бумагам, но после трех лет отсутствия едва ли он пасется на свободе. Три недели — это предел, больше я не могу тратить на поиски. Все должно быть проведено более законно, более открыто. И больше я не буду подставлять голову Клайвам.Немного спустя, допив последний бокал, я побрел наверх, в отведенную мне Юнис роскошную комнату с кондиционером. Неверной рукой я повернул выключатель и увидел на желтом фоне коричневую, золотистую и белую мебель.И одно ярко-розовое пятно. Сама Юнис. В халате, отделанном чем-то пушистым, она лежала на моей кровати.Я медленно прошел по толстому белому ковру и сел рядом с ней на белое с коричневым муслиновое покрывало.— Чего вы хотите? — мягко спросил я.— А как вы думаете?Я покачал головой.— Это значит «нет»? — Голос у нее был резкий.— Боюсь, именно это и значит.— Вы же сказали, что вы не голубой.— Да. Не голубой. — Я улыбнулся. — Но у меня есть одно нерушимое правило.— Какое же?— Не спать с женами... или дочерьми мужчин, на которых я работаю.Она резко села и приблизила лицо к моему. Зрачки, как обычно, сужены от выпитого виски.— Включая Линни? — спросила она.— Да, включая Линни.— Вот как? Будь я проклята! Вы хотите сказать, что провели с ней ночь в Нью-Йорке и даже не попытались...— Не вышло бы ничего хорошего, если бы я попытался. — Я еле сдерживал смех.— Не верю. Она глаз с вас не сводит и, когда вы уехали, ни о ком другом и не говорила.— Вы, должно быть, ошибаетесь. — Я искренне удивился.— Я не вчера родилась, — мрачно буркнула она. У нее две ваши фотографии, с которыми она не расстается.— Какие фотографии? — Я был ошеломлен.— Которые сделал ее брат. В тот день на реке.— Но она же не должна...— Может быть, она и не должна, но ваши фотографии у нее, — сухо сказала Юнис и села рядом со мной на край кровати, небрежно спустив ноги на пол. «Для роли соблазнительницы она слишком закуталась», — мелькнула у меня мысль.— Вы ведь ждали, что я откажусь, — улыбнулся я.— Я думала, что это возможно. — Она скорчила гримасу. — Но попытаться стоило.— Юнис, вы рехнулись, — усмехнулся я.— Мне скучно, — буркнула она, и в ее голосе прозвучала искренность.— Я у вас котируюсь наравне с бриджем и гольфом.Она все еще разыгрывала придуманную роль.— По крайней мере, вы, черт возьми, похожи на живого человека, чего не скажешь о большинстве мужчин! — Ее рот скривился в усмешке.— Что вам больше всего нравится в переезде в Калифорнию? — спросил я.— Черт возьми, у вас мысли скачут, как чертов кузнечик! — Она удивленно взглянула на меня. — Какое отношение имеет наш переезд к сексу?— Вы скажите мне, а я скажу вам.— Ради бога... — Но ей пришлось сосредоточиться и подумать, и в конце концов она ответила так, как я и ожидал: — Мне нравится обставлять комнаты... Наверно.— А здесь вы все сделали сами? — Я неопределенно помахал рукой.— Ага, сама. Ну и что?— Почему бы вам не заняться этим для других людей, не начать свой бизнес — дизайн дома?Предложение показалось ей курьезным. Она засмеялась... и ухватилась за него. И я понял, что Юнис уже думала об этом раньше, потому что мои слова не удивили ее.— Черт возьми, я совсем не гений.— У вас есть чувство цвета. Больше того, вы создаете настроение. Это самый уютный дом, в каком я когда-нибудь бывал.— Уютный? — удивленно повторила она.— Да. Вы можете наполнить жизнь других людей, хотя сами чувствуете в себе пустоту.На ее серо-зеленые глаза набежали слезы, она опустила веки. Голос ее оставался жестким:— Откуда вы знаете?— Знаю.— И я надеюсь, как вы считаете, — после паузы продолжала она, — что если заниматься сексом, то это будет что-то наполняющее жизнь, подходящая сублимация для женщины средних лет, чья привлекательность тает быстрее, чем ее аппетиты... — В ее голосе звучала горечь, а в словах — давнее знакомство с жаргоном и точкой зрения психоаналитиков.— Нет, — спокойно возразил я. — Напротив.— А? — Она открыла глаза. Они были мокрыми и сияющими.— Играть легче, чем работать.— Объясните. Черт возьми, вы говорите загадками.— Секс... такого рода случайный секс, — я похлопал рукой по постели, на которой она сидела, — может быть способом бегства от настоящих усилий. Любовник может быть сублимацией более глубокой потребности. Люди, которые не способны выдержать требования одного, могут отвлечь себя, проводя время с другим.— Ради бога... Не понимаю ни одного слова. Проклятие! — Она закрыла глаза и легла поперек кровати.— Тысячи людей никогда не делают ни одного решительного шага, потому что боятся провалиться.Она сглотнула и, помолчав, спросила:— Черт возьми, а если провалишься? Что тогда?Я не ответил, и секунду спустя она настойчиво повторила:— Скажите мне, что вы делаете, если проваливаетесь?— Мне пока не приходилось зализывать раны.— О-о. — Она тихо засмеялась. — Слепой ведет слепого, как и вся проклятая человеческая раса.— Что ж... — Я встал. — Мы все бредем, спотыкаясь в темноте, — это факт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78