— Он знал какую-то тайну. Мне он ничего не рассказывал. Говорил, что я буду беспокоиться. Но он хотел рассказать кому-нибудь. Об этом мы говорили, и я тоже сказала, что надо рассказать вам. Чтобы вы тоже знали. Просто на всякий случай. О господи… Мартин записал то, что хотел вам рассказать, на обычную старую кассету, а не на дискету или лазерный диск — кажется, потому, что так хотел тот человек, от которого он получил эту информацию. Впрочем, я не уверена. И к тому же прокрутить кассету проще, чем диск. Это он так сказал. Вы же знаете, дорогой Джерард, я никак не могу разобраться в этих компьютерах. Вон дети и те надо мной смеются. А видеокассету проиграть даже я могу. Мартин хотел, чтобы я смогла это сделать, если он вдруг умрет, но конечно — конечно же! — он на самом деле не думал, что умрет.
— А вы сами могли бы снять любительский фильм на видеокамеру?
Бомбошка кивнула.
— Мартин подарил мне видеокамеру на Рождество. Ею можно снимать любительские фильмы, но я еще не успела научиться ею пользоваться.
— А он хотя бы намекнул, что там было, на этой кассете, которую он записал для меня?
— Нет. Он ужасно старался, чтобы я ничего не знала.
Я покачал головой. Дело явно было безнадежное. Видимо, та кассета, которую украли из моего торгового зала, как раз и была кассета с тайной? Та, которую передали Мартину, Мартин передал Эдди, а Эдди передал мне? Однако, если те бродвейские воры — или один вор — просмотрели кассету (а у них была на это целая ночь), зачем им понадобилось десять часов спустя грабить дом Мартина?
Действительно ли на кассете, украденной у меня, содержались те самые тайные сведения?
Возможно, нет.
Было ли второе ограбление совершено другим вором, который не знал о предыдущем?
Ответов не было. Одни догадки.
Тут в «логово» ввалилась Мэриголд. Вид у нее был такой, словно она вот-вот развалится. За четыре года, прошедших с тех пор, как Мартин представил меня своей пышущей здоровьем теще, увеличенной копии его жены, я успел к ней попривыкнуть. Мэриголд могла бесконечно острить или, напротив, лезть в бутылку — все зависело от количества поглощенного ею джина. Но на этот раз сочетание газа с алкоголем привело ее в состояние «пожалейте меня!». И в самом деле, сейчас старушка внушала искреннюю жалость, а не мысль «поделом тебе!».
К Бомбошке первым прибыл не врач, а полиция. Дети Бомбошки описали костюм грабителя во всех подробностях, вплоть до шнурков в кроссовках. Он уставился на них из-под своей черной маски, навел оранжевый баллончик и выпустил каждому в лицо струю почти невидимого, но мощного тумана. И они потеряли сознание прежде, чем успели понять, что происходит. Отвечая на дополнительный вопрос, Дэниэл, старший мальчик, уточнил, что под черной маской на грабителе было надето что-то белое. «Видимо, самый обычный респиратор, — подумал я. — Чтобы самому не надышаться газа».
На Уортинггона напали первым, и он первым потерял сознание, а Бомбошку, сидевшую в «логове», усыпили последней. К тому времени, как появился я, газ, видимо, уже кончился — пришлось обойтись ударом по голове.
Уортингтон оказался прав: полицейские действительно не обещали найти пропавшие вещи. Однако Бомбошка не так сильно переживала из-за украденных записей с Мартином, как я того опасался: она сказала, что ей всегда могут сделать копии.
Не успели полицейские убрать свои блокноты, как ввалился Бомбошкин доктор. Извиниться он и не подумал — и вообще у него был такой вид, как будто он делает Бомбошке великое одолжение исключительно по доброте душевной.
Однако, когда доктор услышал, что баллончик с газом был оранжевый, он нахмурился и сделался куда внимательнее. Они с полицейскими попросили Дэниэла еще раз рассказать, как все было. На прощание врач посоветовал уходящим детективам искать людей, имеющих доступ к газу циклопропану, который выпускается в оранжевых баллонах и используется для анестезии, но весьма редко, потому что он легко воспламеняется и часто взрывается.
Затем доктор добросовестно заглянул каждому из членов семьи в глаза и в горло, тщательно прослушал всех через стетоскоп и наконец вынес вердикт: жить будут. Избавившись от всех официальных лиц, бедная Бомбошка рухнула на диван в кабинете и заявила, что она абсолютно измотана и нуждается в помощи. В моей помощи, естественно, — разумеется, Мартин попросил бы меня о том же самом.
Пришлось остаться и заняться домом, детьми и всем прочим. Это, видимо, избавило меня от еще одного удара по голове, потому что в ту же ночь в мой дом на холме вломились грабители и украли все, что хоть отдаленно напоминало видеокассету.
В понедельник с утра я поработал в мастерской, изготовив еще несколько небольших вещиц на продажу, а после обеда снова поехал на скачки в Челтнем (на такси). Мне надо было поговорить с Эдди Пэйном, помощником Мартина.
Эд или Эдди (его звали и так и так) сказал, что готов мне помочь, но помочь мне ничем не мог. Он все выходные размышлял над этим и — тут он стрельнул глазами куда-то мне за спину — так и не смог вспомнить ничего, кроме того, что уже рассказал мне в пятницу. Я подумал о том взаимопонимании, что на миг возникло между нами тогда, когда оба мы осознали, что мы потеряли. Но этот момент искренности миновал.
Разница между пятницей и понедельником состояла в наличии свирепой дамы лет сорока, которая стояла сейчас в паре шагов у меня за спиной. Эд представил мне ее как свою дочь. Он снова стрельнул глазами в ее сторону и, не шевеля губами, словно чревовещатель, произнес так тихо, что даже я еле расслышал:
— Вот она знает человека, который дал Мартину кассету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75