За время моего отсутствия в ресторане появились Нелл и Занте.
— Господи, какой у вас мрачный вид! — воскликнула Нелл, но потом, опомнившись, спросила уже более сдержанно:
— Э-э... что сегодня на завтрак?
Стараясь выглядеть не таким мрачным, я протянул ей меню. Занте заявила, что съест все, что ей дадут.
— Джордж говорил вам, что мы опаздываем? — спросил я Нелл.
— Нет. У него была закрыта дверь. Разве? Намного?
— Часа на полтора. — Не дожидаясь ее вопроса, я пояснил:
— Нам пришлось ночью остановиться в Камлупсе, чтобы починить рацию Джорджа, а потом ждать там, чтобы пропустить вперед «Канадец».
— Пожалуй, надо всем сказать. Когда мы прибываем в Ванкувер?
— Я думаю, около одиннадцати тридцати.
— Хорошо. Спасибо.
Я чуть не ответил «всегда пожалуйста», но вовремя удержался. Томми не мог бы так ответить. Но глаза Нелл все равно смеялись. Именно этот момент выбрала Кейти, чтобы пройти мимо меня с подносом — вернее, не пройти мимо, а толкнуть меня как раз в то место, где было особенно больно.
— Ох, извините, — сокрушенно сказала она.
— Ничего.
По раскачивающемуся вагону нелегко пройти, не толкнув кого-нибудь. Тут уж ничего не поделаешь.
В ресторан вошел Филмер и сел за столик, ближайший к кухне, — обычно пассажиры старались этого столика избегать. Вид у него был такой, как будто он плохо спал ночь.
— Эй, вы! — резко сказал он, когда я оказался поблизости, — очевидно, решил отбросить притворную любезность.
— Да, сэр?
— Кофе мне, — сказал он.
— Хорошо, сэр.
— Сейчас же.
— Хорошо, сэр.
Я передал заказ Занте Симоне, которая сердито вынимала из духовки противень с сосисками, всем своим видом выражая протест против всего на свете, взял кофейник и на подносе понес его Филмеру.
— Зачем мы останавливались ночью? — отрывисто спросил он.
— По-моему, чтобы починить рацию, сэр.
— Мы останавливались два раза, — сказал он тоном обвинителя. — Зачем?
— Не знаю, сэр. Наверное, главный кондуктор сможет вам объяснить.
Мне пришло в голову — интересно, что бы он сделал, если бы я сказал:
«Ваш человек Джонсон чуть не пустил под откос поезд вместе с вами»? И тут я сообразил, что его расспросы, возможно, вызваны беспокойством: он хотел услышать, что не случилось ничего опасного. Похоже, мой ответ доставил ему некоторое облегчение, и я с трудом устоял перед искушением лишить его этого удовольствия, сказав, что рацию кто-то вывел из строя, — сидевшие за соседним столиком тоже прислушивались к нашему разговору, а нагонять на всех уныние и страх не входило в мою задачу. Вот нагнать уныние и страх на кое-кого одного — дело другое...
Все остальные, по-видимому, заметили, что ночью мы подолгу стояли, но особых жалоб никто не высказывают. Никто ничего не имел против того, чтобы пропустить «Канадец» вперед. Царившие во всем поезде хорошее настроение и дружеская атмосфера помогали не обращать внимания на подобные мелочи. Пусть путешествие близится к концу, но пока еще за окном простирается необыкновенной красоты ущелье, вызывающее восторженные восклицания, а впереди Ванкувер и последние скачки, которые обещают стать эффектным финалом. Так они и говорили: замечательное путешествие, просто замечательное.
Примерно через полчаса я пошел назад, в вагон Лорриморов, за подносом и чашками. Я постучал в дверь, но никто не ответил. Тем не менее я прошел в гостиную.
Мерсер стоял посреди нее с растерянным видом. Он осунулся, и видно было, что он чем-то потрясен.
— Сэр? — произнес я.
Только теперь он заметил меня.
— Мой сын, — сказал он.
— Сэр?
Шеридана в гостиной не было. Мерсер был один.
— Остановите поезд, — сказал он. — Мы должны вернуться назад.
«О господи», — подумал я.
— Он вышел... на площадку... чтобы посмотреть на реку... — с трудом выговорил Мерсер. — А когда я выглянул... его там не было.
Дверь на площадку была закрыта. Я прошел мимо Мерсера, открыл ее и вышел наружу. Как он и сказал, там никого не было.
Там только свистел ветер. Начищенные медные поручни шли вокруг площадки на высоте пояса, а обе дверцы по сторонам были крепко заперты.
По правой стороне пути время от времени попадались такие места, где человек мог беспрепятственно упасть с тридцатиметровой высоты прямо вниз, в жуткую пенящуюся на порогах реку. Там таилась смерть. Мгновенная смерть. Я вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь. Мерсер стоял, пошатываясь, — и не только от толчков поезда.
— Присядьте, сэр, — сказал я, взяв его под руку. — Я скажу кондуктору. Он знает, что делать.
— Мы должны вернуться назад. — Ноги его подкосились, и он сел. — Он вышел туда... а когда я выглянул...
— Вы сможете подождать, пока я схожу к кондуктору?
Он тупо кивнул:
— Да. Поскорее.
Медлить я не стал — растерянность и потрясение, которые испытывал Мерсер, передались и мне, пусть и не отягощенные другими его горестными переживаниями. Полчаса назад по виду Шеридана никак не похоже было, что он намерен броситься вниз со скалы; правда, мне еще не приходилось видеть людей, которые собираются это сделать, так что откуда я мог знать? Может быть, это предвещал его отсутствующий взгляд, если бы только кто-нибудь сумел правильно его истолковать.
Я быстрым шагом прошел через все вагоны, только через ресторан шел не спеша, чтобы никого не переполошить. Когда я добрался до купе Джорджа, его дверь была все еще закрыта. Я постучал. Ответа не было. Я постучал снова, посильнее, и тревожно позвал: «Джордж!»
Из купе донеслось какое-то ворчание. Я без дальнейших церемоний открыл дверь и увидел, что он все еще лежит на койке одетый, еще не совсем проснувшись.
Я закрыл за собой дверь, присел на край койки и сказал ему, что мы потеряли одного пассажира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116