— Я вам еды принес, — сказал я, ставя на пол пакет. В пакете было две нарезанные буханки хлеба, несколько пакетов молока, вода в пластиковой бутылке, две большие копченые курицы, несколько яблок и куча шоколадных батончиков. Банан молча опустил на пол свою ношу, состоявшую из одеяла, дешевой подушки, нескольких книг в мягкой обложке и двух одноразовых ночных горшков с крышкой.— Я не собираюсь вас выпускать, — сказал я Анджело, — но я вас развяжу.— Твою мать!.. — ответил он. — Вот ваши часы.Я снял их с него накануне, чтобы удобнее было его связывать. Я достал их из кармана и положил рядом с ним.— Свет погасят в одиннадцать. Я счел разумным обыскать его, но в карманах у Анджело не оказалось ничего, кроме денег — ни ножа, ни спичек, ни ключей, — ничего, что могло бы помочь ему бежать.Я кивнул Банану, и мы вдвоем принялись распутывать веревку, я на запястьях, а Банан на ногах. Дергаясь, Анджело так сильно затянул узлы, что развязать их удалось далеко не сразу. Освободив Анджело, мы смотали веревку и отступили к двери. Я смотрел с порога, как он неуклюже поднимается на колени. Конечности его не слушались.Воздух в чулане был вполне чистый. Я закрыл дверь, запер щеколду, и Банан методично восстановил баррикаду.— Сколько еды ты ему дал? — спросил он.— Дня на два — на четыре. Зависит от того, сколько он ест.— Ну, ничего, ему не привыкать сидеть взаперти.Банан, видимо, боролся с последними угрызениями совести. Он вставил на место четыре доски, заметив между прочим, что ночью подпилил их, чтобы они точно вписывались между дверью и холодильником.— Так надежней будет, — сказал он.— Теперь ему нипочем не выбраться.— Будем надеяться, — ответил я. Банан отступил назад, уперев руки в бока, чтобы полюбоваться плодами своего труда. Я действительно был практически уверен, что Анджело не удастся выбить дверь, тем более что делать это ему придется, стоя на ступеньках, ведущих вниз.— Тут где-то должна стоять его машина, — сказал я. — Пойду позвоню в больницу, а потом поищу машину.— Ты звони, а я поищу, — сказал Банан и вышел. Мне сказали, что Касси будут вправлять руку под наркозом. Если все пойдет хорошо, я могу забрать ее в шесть вечера.— А можно с ней поговорить?— Минутку.Голос Касси звучал сонно.— Меня тут накачали наркотиками, — сказала она. — Как наш гость?— Счастлив, как кенгуру с чирьем на заднице.— Что, скачет?— Твои наркотики не действуют, — сказал я.— Действуют-действуют! Тело будто плывет, а в голове искры вспыхивают. Так странно!— Мне сказали, что я могу тебя забрать в шесть.— Только не опаздывай, ла-адно? — Она зевнула.— Могу и опоздать.— Ты меня не любишь...— Ни капельки.— Милый Вильям! — пропела она. — Нежный цветочек!— Спи, Касси.— Угу.Она явно засыпала.— Пока, — сказал я, но, похоже, она меня уже не услышала.Потом я позвонил в ее контору и сказал боссу, что Касси упала с лестницы в чулане и сломала себе руку и что она вернется на работу где-нибудь на следующей неделе.— Как некстати! — воскликнул он. — То есть, в смысле, для нее, конечно...— Конечно.Когда я положил трубку, вернулся Банан и сообщил, что машина Анджело мирно стоит у начала проселочной дороги, там, где асфальтовое шоссе сменяется грунтовкой, разъезженной телегами. Ключи от машины Анджело оставил в зажигании. Банан бросил их на стол.— Если что-нибудь понадобится, покричи, — сказал он. Я с благодарностью кивнул, и Банан зашагал прочь, электровеник в обличье медузы.А я принялся разыскивать Теда Питтса. Сперва позвонил в школу, где раньше работал Джонатан. Резкий женский голос ответил, что среди их сотрудников такого нет и что никто из их нынешних сотрудников мне помочь не может, потому что в школе никого нет: до начала семестра еще целая неделя.Единственный учитель, который работал в школе еще четырнадцать лет назад, это, видимо, Ральф Дженкинс, помощник директора, но он в конце летнего семестра уволился на пенсию, и к тому же вряд ли кто-то из его бывших подчиненных поддерживал с ним отношения.Дама, видимо, поколебалась, потом ровным тоном ответила:— Мистер Дженкинс такого не поощрял.«Другими словами, — подумал я, — этот мистер Дженкинс был сварливый старый ублюдок». Я поблагодарил ее за оказанную ею посильную помощь (большего я и не ожидал) и попросил дать мне адрес профсоюза учителей.— А телефон вам нужен?— Да, пожалуйста.Она дала мне адрес и телефон, и я перезвонил в профсоюз. Питтс? Тед?Эдуард, значит? Да, наверное, ответил я. Меня попросили подождать.Через некоторое время мой собеседник, на этот раз мужчина, сообщил мне, что Эдуард Ферли Питтс в членах профсоюза более не числится. Он вышел из профсоюза пять лет назад. Последний известный им адрес Питтса — где-то в Миддлсексе.— Вам его дать?— Да, пожалуйста.Мне снова дали телефон и адрес. По указанному телефону ответил женский голос. На заднем плане звучали музыка и детские голоса.— Чего? — сказала женщина. — Не слышу!— Тед Питтс! — крикнул я в трубку. — Не можете ли вы сообщить мне, где он живет?— Вы ошиблись номером.— Он раньше жил в вашем доме.— Чего? Погодите минутку... заткнитесь, вы, горлопаны! Что вы говорите?— Тед Питтс...— Терри, выключи ты этот проклятый проигрыватель! Я собственных мыслей не слышу! Выключи его. Выключи, говорю!Музыка внезапно прекратилась.— Так что вы говорите? — повторила женщина. Я объясил, что ищу своего старого знакомого, Теда Питтса. — Это мужика с тремя дочками?— Да, да!— Мы у него этот дом купили. Терри, если ты еще раз стукнешь Мишель головой об стенку, я тебе все зубы пересчитаю! Так о чем я? Ах да. Тед Питтс. Он дал нам адрес, чтобы мы переслали вещи, но это было несколько лет назад, и я не знаю, куда муж его сунул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88