В этот могучий поток вливалась струйка и «Что Происходит...». Газетку решительно атаковали информаторы, которые ТОЧНО сообщали, что где происходит. Все расследование сводилось к тому, чтобы выяснить, какова доля истины в их информации, но именно эта задача, как было известно, выполнялась менее чем тщательно.— Что там пишут? — спросил я; а кто бы не спросил?— Если оставить в стороне резвые намеки, — сказал Алек, — сообщают, что кто-то в «Эктрине» продает конфиденциальную информацию.— Продает...— Точно так.— О контрольных пакетах?— Как ты догадался?Я подумал о человеке из отдела ценных бумаг, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании возвращения председателя. Я знал, что только крайняя необходимость могла заставить его сойти вниз по лестнице.— Дай посмотреть. — Я отобрал у Алека газету. Заметка, без затей озаглавленная «Ну и ну», состояла всего из четырех абзацев, и в первых трех с пленительной авторитетностью объяснялось, что в торговых банках менеджеры по инвестициям имеют возможность узнавать на раннем этапе про скупку контрольных пакетов акций, организуемую их фирмой. Однако менеджер по инвестициям не имеет ни малейшего права пользоваться такой информацией, полученной частным образом, хотя это может позволить ему сделать состояние своим клиентам.Цены на акции компании, которую вот-вот должна купить другая компания, обычно возрастают. Если кто-то скупит их по низкой цене перед тем, как пойдут слухи о слиянии фирм, он сможет отхватить приличный куш.Но именно эта прибыль и дала бы понять, что кто-то в торговом банке ведет себя непрофессионально. Ни один менеджер по инвестициям не стал бы навлекать на себя неприятности таким путем.«Однако, — спрашивалось в статье, — что происходит в торговом банке „Поль Эктрин Лтд“? Три раза за последний год контрольные пакеты, курируемые этой престижной фирмой, заблаговременно перехватывались энергичными покупателями, а лишь затем акции попадали в руки заинтересованных сторон. Покупка сама по себе не может быть прослежена до менеджеров по инвестициям „Эктрин Лтд“, но нам сообщили, что информация исходила изнутри „Эктрин“ и кто-то в нем торгует золотыми новостями — за наличные либо за долю в прибылях».— Это все измышления, — решительно сказал я, возвращая Алеку газету. — У них нет ни единого факта.— Вечно ты как холодной водой окатишь! — пожаловался он.— А ты бы хотел, чтобы это было правдой? — с интересом спросил я.— А что, хоть оживилось бы местечко.Тут, полагаю, и кроется различие между Алеком и мной. Для меня это место всегда было живым, хотя впервые я появился здесь (восемь лет назад) отнюдь не по своей воле; идея впихнуть меня в банк исходила от моего дяди.Моя мать к этому времени разорилась, ее квартиру судебные исполнители ободрали догола, унеся все, кроме телефона (который был собственностью службы связи) и кровати. В том, что мать разорилась, никто повинен не был, кроме нее же самой, и дядя прекрасно это знал, как и я. Что не помешало ему пустить в ход самый беспардонный шантаж.— Я рассчитаюсь с ее долгами и улажу дела с пособием, если ты придешь к нам и будешь работать в банке.— Но я не хочу.— Я знаю. И знаю, что ты, дурак эдакий, сам попытаешься ее поддержать. Но если ты это сделаешь, она разорит тебя точно так же, как разорила твоего отца. Дай банку шанс! Если через три месяца ты все еще будешь его ненавидеть, я тебя отпущу.Так что, как я ни отбрыкивался, мне все же пришлось пойти по стопам прадеда, деда и дяди, и через три месяца меня отсюда не утянули бы на аркане. Наверное, это было у меня в крови. Все задиристое подростковое презрение, которое я испытывал к «денежным мешкам», все надменное неодобрение моих студенческих лет, отрицательное отношение, завещанное моим неудачником-отцом, растаяло, как дым. Сначала появилось понимание, потом интерес и наконец восторг. Искусство управления деньгами теперь держало меня, как опиум наркомана, и эта работа стала для меня высшим из наслаждений, доступных смертному.— Как ты думаешь, кто это делает? — спросил Алек.— Если кто-нибудь делает.— Дыма без огня не бывает, — категорически заявил он. — Три раза за год... многовато для случайного стечения обстоятельств.— Держу пари, что все это стечение обстоятельств на совести газетчиков. Они попросту закидывают удочки — вдруг что клюнет. Даже не говорят, о каких сделках идет речь, ходят вокруг да около.Беда в том, что сама по себе история могла скверно отразиться на репутации банка. Клиенты быстро разбегутся, если перестанут нам доверять, а «Что Происходит...» частенько оказывалась права, так что для беспокойства были основания. Генри Шиптон до конца рабочего дня просидел в зале заседаний, руководя внеочередным совещанием директоров, а из центра круги разошлись по всем отделам. К вечеру практически все в здании прочитали заметку, и хотя кое-кто, подобно Алеку, воспринял ее легкомысленно, она дала неожиданный побочный эффект. О Гордоне Майклзе позабыли.Я всего дважды объяснял насчет «гриппа» и пилюль: только два человека и поинтересовались. Когда под угрозой благополучие банка, разве кого будет беспокоить купание в фонтане, даже если купальщик забыл снять пиджак и являлся он ни больше ни меньше, как директором отдела банковских операций.На следующий день я обнаружил, что выполнять работу за Гордона — не в игрушки играть. До сих пор я мог своей властью оформлять ссуды на определенные суммы, а все, что сверх того, было целиком в ведении Гордона. Для служащих моей категории это означало, что я мог составить договор на любую ссуду, если верил, что клиент надежен и должным образом выплатит капитал и проценты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15