– Бери. Мне приятно есть вместе с тобой.
Он взглянул на меня сияющими глазами и впился зубами в сандвич.
– Меня зовут Мэтью, – сказал он.
– Меня тоже, – засмеялся я.
– Правда? В самом деле?
– Да.
– У-у-у!
За моей спиной послышались шаги, и глубокий голос выпускника Итона проговорил:
– Мэтью сумел позаботиться о вас?
– Превосходно, сэр. Благодарю вас, – ответил я.
– Дядя, его имя тоже Мэтью, – радостно сообщил мальчик.
Герцог переводил глаза с мальчика на меня.
– Пара Мэттов Обыгрывается английское слово "mat" – мат, коврик.

, да? Не позволяйте слишком многим вытирать о вас ноги.
Мэтью решил, что дядя замечательно пошутил, но ноты печали слишком явно звучали в тоне герцога. В глубине души, видимо, его сильно тревожила мысль, что, несмотря на древнее происхождение и высокое положение, предприимчивые умы нередко вытирают о него ноги.
Положительно, герцог начинал мне нравиться.
– Рудиментс хорошо прошел, сэр, – сказал и.
– Великолепно, правда? – Лицо у него просияло. – Совершенно великолепно. Ничто в жизни не доставляет мне такого удовольствия, как победный финиш моей лошади. Видеть, как твоя лошадь выигрывает...

* * *

Я вернулся к "Чероки" перед началом последнего заезда. Шофер сидел на траве и читал "Доктора Живаго". Он поднялся, сказал, что ничего не произошло, и направился к трибунам.
Но я все равно осмотрел весь самолет дюйм за дюймом, даже отвинтил панель в багажнике и мог видеть всю заднюю часть фюзеляжа до самого хвоста. Ничего неположенного нигде не было.
Потом я начал осматривать самолет снаружи. Но только начал, потому что, когда я ощупывал на хвосте один винт за другим, то услышал возле соседнего самолета крик. Я оглянулся с любопытством, но без тревоги.
На не видной с трибун стороне "Полиплейн" двое здоровенных типов били Кенни Бейста.

Глава 6

Пилот "Полиплейн" стоял в стороне и наблюдал за избиением. Я подбежал к нему.
– Ради Бога, – воскликнул я, – пойдем поможем ему!
Он бросил на меня холодный бесстрастный взгляд.
– У меня завтра медицинская комиссия. Идите сами.
Тремя прыжками я подскочил к дерущимся, перехватил занесенный над скорчившимся Кенни кулак одного из мужчин и ударил его ногой под колени. Он упал навзничь с криком, в котором смешались злость, удивление и боль. Его напарник получил мощный удар носком ботинка под зад. Их вопли слились в совсем не музыкальный дуэт.
Бить людей было их профессией, не моей, а у Кенни не хватило сил встать, поэтому один из них снова полез в драку. И мне досталось, удары сыпались со всех сторон. Разумеется, они не ждали от меня серьезного сопротивления и с самого начала увидели, что я играю не по их правилам.
Они умело работали тяжелыми кулаками, а носки ботинок утяжелили свинцовыми подковками, как всегда делают трусы. Изо всех оставшихся сил я лягал их по коленям, тыкал пальцами в глаза и рубил ребром ладони по шеям.
Хотя я почти выдохся, но превосходил их в решимости и не хотел упасть и подставить почки под их свинцовые подковки. Но и они наконец устали и совершенно неожиданно, будто им кто-то свистнул, захромали прочь, унося с собой разбитые колени, кровоподтеки на шее и один серьезно расцарапанный глаз, оставив мне звон в голове и боль в ребрах.
Я прислонился к самолету, чтобы отдышаться, и смотрел на Кенни, сидевшего на траве. У него из носа шла кровь, все лицо тоже было залито кровью, и он пытался вытереть ее ладонью.
Нагнувшись, я помог ему встать. Он легко поднялся. Мне стало спокойнее: значит, серьезных повреждений нет. Когда он заговорил, голос звучал вполне нормально.
– Спасибо, старина! – Он чуть усмехнулся. – Эти ублюдки говорили, будто их прислали вбить мне в голову, что с жокейской карьерой покончено... Господи, меня просто согнуло... У вас не найдется виски?.. О Господи!.. – Он наклонился, и его вырвало прямо на траву.
Выпрямившись, он вынул из кармана большой носовой платок и вытер рот, а потом с ужасом уставился на оставшиеся на белом платке красные разводы.
– У меня кровь...
– Из носа, – успокоил его я. – Ничего страшного.
– Ох... – кашлянул он. – Послушайте, старина, спасибо. Понимаю, спасибо – это мало... – Сузившимися глазами он посмотрел на пилота "Полиплейн", который все еще молча стоял и наблюдал за нами. – Этот подонок даже не пошевелил пальцем... Они калечили меня, а он даже не подошел... Я кричал...
– У него завтра медицинская комиссия, – перебил я Кенни.
– Будь он проклят вместе со своей комиссией!
– Если летчик каждые полгода не проходит медицинскую комиссию, ему запрещают летать. А если ему надолго запретили летать, он теряет работу на воздушном такси или, в лучшем случае, половину жалованья.
– Угу. А у вас когда медицинская комиссия?
– Меньше чем через два месяца.
Кенни засмеялся, и смех прозвучал болезненно и глухо. Он сглотнул, покачнулся и вдруг показался мне таким маленьким и слабым.
– Сейчас вам лучше пойти к врачу, – предложил я.
– Может быть... но в понедельник я должен скакать на Вольюм-Тене... Большие скачки... Если я пройду хорошо, есть возможность получить работу получше, чем у Энни Вилларс. Не хочу упускать шанс. – Он криво усмехнулся. – Жокею тоже плохо, когда спустят на землю. Понимаете, старина?
– Вы не очень-то здорово выглядите.
– К понедельнику все пройдет... Ничего не сломано, кроме, может быть, носа. Такое уже бывало. Ничего, пройдет. – Он закашлялся. – Горячая ванна. Сауна. И к понедельнику буду как новенький, благодаря вам.
– А почему бы не обратиться в полицию?
– Угу, блестящая идея! – саркастически воскликнул он. – Только представьте вопросы, которые они зададут мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65