— Додж, ты мой добрый ангел!
— Звучит это прекрасно, Нан. Но это ведь, в сущности, чепуха. Я не более, чем простой погонщик, ковбой. Я не могу быть ангелом. Но я действительно очень хотел бы стать им для тебя.
— Ты мой ангел, не спорь, — нежно возразила она. — Не ты ли расстроил планы Бака Хатуэя? Не ты ли раскрыл всем глаза на белого мула? Не ты ли вернул к жизни Стива?
— Но это же все мелочи, Нан. Я еще ничего не сделал, чтобы заслужить твою благодарность.
— Ты слышал, как я стучала по бревну в ту ночь в воскресенье, после того, как ты побил Хатуэя?
— Ты действительно стучала? А я все это время думал, что мне это только померещилось.
— Но я действительно стукнула один раз — потом второй — а потом еще раз!
— Ну, так кто же из нас ангел? — с восторгом спросил он, прижимая к груди ее руку.
— Послушай же меня, Додж, мой вечно сомневающийся Додж. С тех пор, как мы встретились с тобой у ручья, каждый мой вздох принадлежит только тебе. Я влюбилась в тебя по уши. Но ты же знаешь, что я не была свободна и ничего не могла сказать тебе, пока не наступил тот воскресный день.
— О, Нан, неужели ты действительно любишь меня?
— Додж, раньше, когда мне говорили, что я могу полюбить кого-нибудь, кроме моих родных, я только смеялась в ответ. И при этом мне без конца рассказывали о том, как кто-то из Лилли когда-либо влюблялся. Но теперь-то я знаю, что это совсем не смешно. Я вздрагивала при звуке твоих шагов. Где бы ты ни был, мои глаза против воли везде искали тебя. Я почти мечтала о том, чтобы ты утащил меня в лес и заставил признаться в моей любви. Я старалась прикоснуться к тебе, когда прислуживала тебе за столом — представляешь, что я за бесстыжая девчонка! И я смела невинно смотреть в глаза всем, когда мне следовало сгореть от стыда! А потом, когда тебя ранили, я целыми днями слонялась возле тебя. И ночью я приходила к тебе, как сейчас, и целовала тебя, когда ты был без сознания, и ласкала тебя, пока совсем не теряла голову.
— Нан! Постой! Я не могу поверить тому, что ты говоришь! Я все еще брежу, это не может быть правдой! — вне себя вскочил он.
— Да нет же, Додж, ты не спишь и не бредишь. Это все правда, только для нас двоих. Я здесь, на коленях, возле твоей постели. Тебя ранили, и ты чуть не умер. Мой отец при смерти лежит там, в доме. Бен ушел навстречу своей гибели. И это все правда. Это все ужасная действительность и страшная беда.
— О, ради Бога, Нан, не думай сейчас о плохом! — взмолился он. — Я хочу, чтобы сбылся мой сон!
— Но что я должна сделать? Скажи мне, чего ты хочешь?
— Нан, ты могла бы сейчас, когда я в сознании, сделать то, что делала, когда я метался в бреду и ничего не знал?
— Конечно, могла бы, — прошептала она и нагнулась еще ниже, так, что исчезло все вокруг, и не было больше ни неба, ни звезд, только она, ее любовь и нежность. Руки еще крепче обняли его.
— Ну, что ты остановилась, Нан?
— Я хочу сказать тебе еще кое-что — то, что навсегда свяжет нас.
— Говори поскорее.
— Я действительно люблю тебя, Додж. И я стану твоей женой, как только ты этого захочешь — после того, как папы не станет.
Додж крепко прижал ее к себе и со всей страстью своей любви начал покрывать поцелуями ее губы, глаза, щеки. Потом он резко отстранил ее, и она снова встала на колени возле его кровати.
— Нан, любимая моя, иди, иди спать, — хрипло прошептал он. — Оставь меня сейчас. Я буду лежать здесь и думать, как мне стать достойным тебя, как мне завоевать тебя и твоих родных.
Глава 8
Через два дня Рок Лилли навсегда покинул их. Он часто бывал груб и жесток со своими родными, но они поклонялись ему. И сейчас вся семья переживала неподдельное горе. Его похоронили под можжевельником рядом с могилой его матери и двух его рано умерших детей.
Бен Лилли так и не появился дома, и дядя Билл только покачал головой, когда зашел о нем разговор. Стив, как старший сын, занял место отца в делах семьи и ранчо. Додж предложил купить часть скота, чтобы стать совладельцем на ранчо, на что Стив ответил:
— Додж, конечно, я буду рад, если только Хатуэю не удастся оттяпать у нас землю и скот.
— Ну, мне кажется, Баку столько земли не понадобится, — насмешливо ответил Додж.
— Шесть футов, не больше. Мне так кажется, — добавил дядя Билл.
— О, мужчины, что вы говорите! — нетерпеливо воскликнула Нан. — Скажите мне, Хатуэй действительно может отнять у нас ранчо?
— С чего это вдруг? — мрачно поинтересовался Стив.
— Но ведь отец покупал у него белого мула. И дал ему слово. Слово Лилли!
— Нан, это дело не возьмется рассматривать ни один суд, — быстро вставил Додж. — Ты забываешь, что гнать самогон запрещено законом.
— Но слово отца не имеет ничего общего с законом. Стив, ты теперь глава Лилли. И тебе придется отказаться от ранчо.
— Но я никакого слова не давал, — резко ответил Стив.
— Но слово отца — это и наше слово, — продолжала упорствовать Нан. — Мы должны заплатить. Ты и Додж — вы вместе могли бы начать все заново в любом другом месте в долине. А мы с Тесс вам будем помогать.
— Дядя Билл, а вы что скажите? Кажется, Нан права.
— Конечно, права. И с ней в этом случае не поспоришь. Но все-таки я не вижу смысла сдаваться человеку, который все равно, что мертв, — неторопливо заметил техасец.
Нан перевела испуганный взгляд с дяди на Доджа и побледнела.
— Я не хотела бы перечить тебе, дорогая, — тихо сказал Додж. — Но в данном случае я согласен с дядей Биллом.
— Стив, мне кажется, тебе и Нан следует подождать, пека Хатуэй не сделает первого шага, — добавил техасец.
— Ну, это не сложно. Ты согласна, Нан? Давай подождем.
Итак, этот вопрос был отложен на неопределенное время, и Лилли вернулись к текущим делам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55