Внезапно раздался шум, и я остановился. Мое сердце бешено заколотилось.
Я стоял в тени красной колонны и пытался разобрать неясные голоса. Двое мужчин на другом конце зала яростно орали друг на друга. Я подобрался ближе. Вдруг что-то грохнуло, раздался треск и звон упавшей на пол металлической тарелки. Я осторожно подкрался еще ближе и уже мог разобрать слова.
– Я так и думал, что найду тебя здесь, ублюдок.
Голос резкий и глубокий, с округлыми и мягкими, как перезрелый фрукт, авианскими гласными. Молния. Другой голос, более тихий что-то глумливо ответил.
– Тронь Ату еще раз, и ты – труп, – рявкнул Молния.
– Я должен был догадаться, что она побежит к тебе. Порт. Шторм. Вот поймаю ее, тогда…
– Сначала тебе придется разбираться со мной, – заявил Лучник. – Любой знает, что она лучше тебя.
До меня донеслись звуки драки, затем что-то рухнуло. И наступила тишина.
Я не мог решить, что лучше – стоять и слушать либо же обнаружить свое присутствие. Когда нужно что-то сделать не раздумывая, мое сознание, как правило, заполняет пустота. Например, при встрече со стаями Насекомых или в процессе приготовления дури. Так, ладно, ухожу. Но вдруг контроль надо мной взяла в свои руки та часть меня, которая заставляет бросаться в атаку на Насекомых или вкалывать слишком большую дозу наркоты. Я глубоко вздохнул и, ступив в круг света от масляной лампы, сощурился, словно разбуженный днем филин.
– Ребята, – воззвал я, – давайте не будем драться.
Туман Волнорез сидел, откинувшись назад, на краю стола, упираясь ладонями в груду перевернутых тарелок. Из небольшого пореза на ноге на пол капала кровь. Над Туманом нависал Молния с только что отобранной у своего противника шпагой. На спине у Стрелка висел колчан со стрелами, однако стягивавший его тисненый шнурок, должно быть, развязался, и из-за этого тень моего друга, колеблющаяся на темно-красной стене, очертаниями напоминала дикобраза. Я отвлекся от мыслей о жареном поросенке и сосредоточился на морщинистом лице Тумана.
– В чем дело? – спросил я.
– Отвали, бродяга, – откликнулся Волнорез.
Молния ткнул его в плечо кончиком шпаги. Когда-то это плечо Тумана было прокушено Насекомым, и Мореход вздрогнул от боли.
Я шагнул вперед, но Молния наставил клинок на меня и провел взглядом по лезвию.
– Занимайся своими делами, – бросил он.
Он прав – это не мое дело, и он не хочет, чтобы оно становилось моим, и вообще мне не стоит ошиваться в темноте по углам.
Расстояние до Молнии я покрыл за пару прыжков и схватил его за свободную руку. Он отшвырнул меня в сторону. Туман оскалился, став на мгновение похожим на волкодава. Я чувствовал себя дворовым котом, наблюдающим за схваткой львов.
– Прекрати немедленно! – заорал Молния на Тумана.
– Тебе придется многое объяснить, Мик, – гаркнул в ответ Туман.
– Если бы не я, ты был бы никем!
– Пытаешься получить все назад? Свиньи. Летать.
Одна сторона лица Тумана скривилась, как от паралича, в презрительной усмешке. Молнии, похоже, прямо не терпелось врезать ему.
Я стащил со стола бутылку сливового вина и уселся возле колонны, продолжая наблюдать за ними. Пальцами левой руки Туман подцепил ремень, на котором у Лучника висел колчан, и попытался подтащить противника поближе к себе. Я подумал, что кожаная лямка вот-вот лопнет и стрелы рассыплются по полу, как палочки.
Молния бросил шпагу и, выхватив свой короткий меч лучника, приставил его к шее Тумана таким образом, что острие клинка торчало у того откуда-то из-за уха.
– Ты пожалеешь об этом, – прорычал Стрелок. Туман попытался пнуть его в колено. Кривая улыбка снова приклеилась к лицу Волнореза – сейчас он был очень похож на оскалившуюся акулу. Его черные волосы разметались по воротнику, и тут я заметил в них широкую белую прядь. Сначала я удивился тому, что Мореход красит волосы, а затем сообразил, что это самая настоящая седина. Туман сверлил Молнию яростным взглядом.
– Я расскажу Сану, – пригрозил я.
– Есть много фактов из жизни Янта, о которых я могу сообщить императору, – отозвался Молния.
Вот он, инстинкт вымогателя.
– Ну, вперед, – пробормотал я себе под нос.
– Только из-за того, что у тебя куча денег, ты думаешь, будто тебе все позволено?
– Это вопрос чести, не денег! – заорал Молния прямо в лицо Мореходу.
– Деньги – это честь, – заметил я в пространство, и на мгновение Туман ответил мне искренней улыбкой.
Затем она снова превратилась в оскал. Правой рукой он схватил ту руку Молнии, в которой тот держал меч, и сжал ее. Стрелок надавил посильнее, и из-за уха Тумана потекла тоненькая струйка крови. Это была схватка характеров. Мускулистая рука Молнии мелко дрожала от напряжения, а на толстой руке Тумана вздулись вены. Лучник выронил свой меч, и, аккуратно съехав со стола, Волнорез ногой прижал к полу оба клинка. Затем он поднял шпагу. Я обратил внимание: костяшки пальцев на той руке Молнии, в которой он сжимал меч, все еще оставались белыми. Он прищурился, увидев, что Туман стоит наготове с оружием.
– Волнорез?.. – Мой голос прозвучал жалко.
– Убирайся прочь, грязный бродяга, – угрожающе прорычал он.
Я так и сделал.

Скользя сапогами по обледеневшим булыжникам, я выбежал во внутренний двор. В центре темной площади я расправил свои еще более темные крылья и, напрягшись, поднялся к своему окну. Ставни оказались закрыты. Я распахнул их ударом ноги и опустился на подоконник. Комната показалась мне какой-то особенно неопрятной и нежилой. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был легкий стук падавших на пол капель воска, отчего тут и там образовались похожие на сталагмиты голубые наросты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128