– Не выдавая всех нас?
– Он не выдаст.
– Пока, – уточнила Палатина.
Лиас повернулся к ней, вероятно, рассерженный, потом снова отвернулся.
– Вы нужны ему по какой-то другой причине. Во-первых, он не уступит вас так легко, если для вас это означает казнь. Во-вторых, это не в его интересах.
– Почему? – резко спросила Палатина. – Он хочет остановить заговор Мауриза против фараона. А как это лучше сделать? Отдать заговорщика Мидию. Мауриз остановлен, Мидий доволен, Сэганта зарабатывает благосклонность, жизнь возвращается в нормальное русло. Вернее то, какое здесь считается нормальным.
Лиас игнорировал последнее замечание.
– И Сэганта теряет расположение народа. Он преследует свои собственные цели. Если он сдаст вас и фетийцев, простые калатарцы будут считать его слабовольным коллаборационистом, он потеряет их поддержку, и, если фараон когда-нибудь вернется, Сэганта останется не у дел. Здешний народ и не такое терпел – я помню, как весь город был под интердиктом почти неделю. Шесть или семь лет назад, когда мои родители какое-то время здесь жили. Все ели фрукты и объедки, и когда темнело, то становилось темно. Отлично, по-моему, – добавил он. – Я стал больше времени проводить со своей девушкой, и никто нас не замечал.
– То было в разгар лета, Лиас, – хмыкнула Персея. – Тогда можно было спать в саду без одеяла. Ты, вероятно, так и спал.
– Мы бы нашли это чудесным, если бы были в том возрасте, – заметила Палатина. – Или детьми. Родители чем-то заняты, все во мраке… пока темнота не причиняет слишком больших неудобств, это очень забавно.
– Можно играть в убийцу или сидеть где-нибудь со свечами. Хотя нет, они бы тоже не горели.
– Притворяться пиратами в пещерах, торжествующими над добычей, – предложила Персея.
– А когда появляется живущий в конюшне кот, он превращается в огромного демонического тигра, – вспомнил я свое детство. Тот кот, что жил у нас, когда я был ребенком, был огромный и черный, с желтыми глазищами и походил на какое-то жуткое порождение ночи. Во многом потому, что он крался по темным местам и пугал людей, появляясь из ниоткуда.
– Не знаю, зачем вам понадобился настоящий кот, – с насмешливым упреком сказал Лиас. – Мы могли вообразить что угодно: шелест ветра в деревьях, и мы все искали лесных демонов.
– Совы, – твердо заявила Персея. – Хуже всего совы. Стоило мне ночью выйти на улицу, одной или с целой толпой народа, совы всегда были тут как тут. Они жутко ухают, а потом слетают с деревьев и кажутся такими большими-большими. Вороны, и черные, и серые, издают кошмарные звуки, но они не такие страшные, как совы.
Я улыбнулся, как улыбнулись и все остальные, на минуту притихнув. Вероятно, нас всех посетила одна и та же мысль. Глядя на прошлое сквозь розовые очки, мы думали, насколько проще была тогда жизнь. Когда нечего было бояться, кроме родительского наказания и тварей, вдруг возникающих в ночи.
Кто-то должен был разбить эти чары в конце концов, но это был не я. А Палатина постаралась сделать это как можно мягче.
– Пора снова все это пережить, я думаю. По крайней мере сегодняшней ночью, – заметила она. – И пока не кончится шторм.
Несмотря на ситуацию, настроение улучшилось. Нам было холодно, и впереди нас ждала ночь без тепла и света, но почему-то это казалось более терпимым после воспоминания о ночах, проведенных в домиках на деревьях. В конце концов в Цитадели я ухитрился проспать одну ночь на камнях посреди джунглей, в нескольких шагах от водопада.
– По-моему, он избрал неправильную тактику, – заявил вдруг Лиас. – Лишает нас света и тепла – но это просто затрудняет нам жизнь. Город не задет. Если бы он сделал наоборот, наложил интердикт на всех, кроме нас, то не прошло бы и двух дней, как перед нашими воротами собралась бы толпа, кричащая, чтобы мы отдали Мидию то, что он хочет.
– Ты действительно так думаешь? – спросила Персея.
– Это бы ему ничего не стоило. Вот если бы Мидий хотел получить фараона, было бы намного тяжелее, и толпа была бы у его ворот, не наших. Но из-за нескольких фетийцев – зачем терпеть неудобство?
– Не подавай им идей. Я ненавижу толпу. Даже когда ты часть ее, это ужасно, потому что ты просто теряешь над собой контроль.
– Большой опыт, Персея? – спросила Палатина.
Персея слабо улыбнулась.
– Еще какой. И я не желаю его повторять. Если только не окажусь на рыночной площади в Посейдонисе, ожидая, когда фараон выйдет на балкон и объявит о новой закладке города.
– Я бы за это выпила, но, боюсь, у меня ничего нет.
– Блестящая идея, – оживился Лиас. – Сейчас вернусь.
Он вернулся с маленькой, тяжелой стеклянной бутылкой и четырьмя тонкими стаканами. Я не смог прочесть этикетку на бутылке, но решил, что это то убойное спиртное, которое так обожают апелаги. Я ошибся.
– Фетийское пряное бренди, – объявил Лиас, наливая понемножку в каждый стакан. – Не бойся, Катан, оно не такое крепкое, как кажется на вкус. Его надо пить залпом.
– За фараона! – провозгласила Персея, когда он снова убрал бутылку. – И за Посейдонис.
– За фараона! – подхватили мы и выпили.
Я едва не поперхнулся от непривычного вкуса бренди, но когда проглотил его и ощутил тепло в груди, то должен был признать, что оно не так плохо.
Мы неуверенно посмотрели друг на друга, потом слезли с кровати и отдали стаканы Лиасу. Перед уходом я бросил Палатине узел с запасной одеждой. Я достаточно хорошо видел в темноте, чтобы найти дорогу в свою комнату, поэтому я расстался с Лиасом и Персеей в коридоре и пошел к себе, чтобы попытаться устроиться как можно теплее. Под шум дождя и завывание ветра я забылся беспокойным сном в ужасном холоде комнаты, а назавтра меня ждал еще более беспокойный день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166