Вспомни «Откровение», Катан.
Сделав несколько шагов, Оросий исчез из виду и ничего больше не говорил. Лежа без сил на полу, я не мог сказать, ушел он или все еще тут, наблюдает за мной и злорадствует.
Я уставился на потолок, разглядывая грубые края кирпичей, не полностью скрытых побелкой, слабые потеки грязи тут и там. Это было удобнее, чем поворачивать голову, потому что любое движение причиняло боль – все еще. Затем светильники погасли, оставляя меня в темноте.
Даже за десять тысяч миль Оросий без всякой борьбы довел меня до беспомощности. Все мои планы, все мои надежды были раскрыты перед ним, как если бы я прокричал их на весь мир. Ничто в строках Продолжателя не могло бы вызвать у меня такого отчаяния, какое я чувствовал сейчас, бессильный перед братом – императором, который казался почти всеведущим.
Оросий говорил о чистке Архипелага, но что он имел в виду? Была это простая бравада, фантазия человека, на деле контролирующего лишь тех, над кем он имеет физическую власть, вроде тех наложниц, которые больше чем за четыре года не смогли родить ему ни одного ребенка? Или на сей раз это действительно что-то значило? Оросий все еще был императором и своим приказом мог отправить в поход легионы и флоты, как пророчила Палатина.

Глава 19

Никто не пришел.
Я лежал на полу картографической комнаты, не в силах пошевелиться. Все тело болело с головы до пят. Вокруг было тихо, только далекие крики чаек доносились снаружи через узкие окна. Потом пошел дождь, и струйки воды побежали по стеклу, сдуваемые ветром, вой которого заглушил даже чаек.
Казалось, боль чем дольше длится, тем становится сильнее, и как только я вновь обрел способность двигаться, мучительная судорога скрутила все мои мышцы. Если Оросий хотел, чтобы я его ненавидел, он своего добился. Он понимал, каково будет действие его магии, и дождался подходящего момента, чтобы спровоцировать меня на нападение.
Но хуже всего было то, что Оросий знал. Какой шанс есть у меня против всех ресурсов императора? Он может обнаружить местонахождение «Эона» – эта информация должна быть где-то в имперском архиве, – и когда Оросий найдет эта судно, он направит весь флот на его защиту. Несомненно, экзарх Фетии – его хозяин из Сферы, дергающий императора за ниточки, – пойдет с ним, держась, как всегда, на шаг сзади, и сумеет убедить Оросия, что этой находкой нужно поделиться.
Когда «Эон» окажется у них, нам не будет никакого смысла продолжать борьбу. Может, «Эон» и не вооружен, но даже думать не хочется, какая мощная технология может находиться у него на борту. Кэросий использовал сам корабль как оружие, а Оросий обладает могуществом, далеко превосходящей силу Кэросия – Небеса только знают, откуда оно взялось. Оросий превратит «Эон» в инструмент террора, в чудовищного искусственного кракена, странствующего по океану как угодно, потому что никто не сможет его остановить. Даже кэмбрессцы.
Если бы мы никогда не думали об «Эоне», император никогда бы не вспомнил о нем, и у нас еще мог оставаться шанс. Но теперь, насколько я мог видеть, все дороги вели к одному – к окончательной победе Сферы. Даже если Оросия убьют, для остального Архипелага будет слишком поздно, и Дом Тар'конантуров закончится вместе с ним.
Хотя вряд ли это будет потерей для мира.
Беспросветная тоска охватила меня, и я бы заплакал, если бы мог. Это было гораздо, гораздо хуже, чем попасть в плен к дикарям в Лепидоре, или даже захват самого Лепидора Этлой. Они были врагами из плоти и крови, но их власть имела предел. В императоре было нечто большее, чем просто плоть и кровь – не могло не быть. Я этого не мог объяснить и даже не хотел знать, лежа здесь на полу, – но ведь и возможности Оросия вышли за пределы объяснимого. Каким бы слабым он ни казался, Оросий правил всей Империей, и он пропустил через меня сырую магию без малейшего ущерба для себя.
Мой собственный брат, истинный отпрыск семьи, в которой я родился. Чем нас можно оправдать? Валдура, со всем чудовищным злом, что он совершил. Ландрессу, его прабабку, которая за десять лет убила троих императоров, своих близких родственников, чтобы самой сесть на трон. Ее сына Валентина, хладнокровно казнившего тысячи таонетарных пленных. О, Рантас, это длилось и длилось! Катилин Безумный, младший сын Валдура, который буйствовал во дворце, пока его дочь, будущая императрица Авентина, не подстроила его гибель. Мой слабый, нерешительный отец Персей II, слишком упрямый, чтобы позволить другим управлять Империей вместо себя, не желавший слышать мольбы Архипелага за месяцы до Священного Похода.
Оставалось лишь одно то поколение, кого еретики ставили в пример. Поколение, проклинаемое остальным миром. Откуда людям знать, что Этий и Кэросий были образцами добродетели, как говорит «История»? Разве такое возможно?
Я не поеду в Селерианский Эдастр. Не поеду, даже если во всем мире будет больше некуда ехать. Мысль о том, чтобы отдать себя во власть Оросия, вызывала и отвращение, и ужас. Но где можно скрыться от него, если император сумел найти меня даже здесь? Я не смогу уйти от своей крови Тар'конантура, если не спрячусь, как делала Равенна, на всю оставшуюся жизнь где-то так далеко, что там это имя ничего не будет значить. А такого места нет. Меня снова охватило отчаяние, и я устало закрыл глаза.
Но все, что я мог видеть мысленным взором, – это «Эон», парящий в черной пустоте, исполинская сущность в кромешном мраке. Именно оттуда пришла ко мне мысль, выброшенная наверх из глубин памяти.
Адмирал Сиделис бежал от императора, от Сферы. Единственное место на Аквасильве, где не будет никакого упоминания о последнем местонахождении «Эона», – это имперский архив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166