При всей его власти положение Оросия всегда было шатким, что он, очевидно, хотел изменить. И самой поразительной особенности фетийской системы, самой большой узды на императорской власти не существовало больше двух веков. Не было ни иерарха, ни имперского Священного Ордена со времен Кэросия.
Я все больше ощущал необходимость поговорить с Танаисом, но сомневался, что найду его. Я только надеялся, что мы достаточно для него важны, чтобы Танаис сам предпринял активные поиски. Кажется, Палатина была его протеже, и два месяца назад в Лепидоре маршал говорил, что ему о многом нужно нам рассказать.
Все, на океанографию у меня уже не было терпения. Еще будет возможность вернуться сюда и изучить то немногое, что здесь есть, но за окном стоял ранний вечер, и мое внимание рассеялось. Я аккуратно поставил книги на полки, сложил все еще чистые листки бумаги, которые принес на случай, если потребуется что-то записать, и ушел из библиотеки.
Рашала в кабинете не было, и единственный океанограф, кого удалось найти – женщина, засидевшаяся допоздна в лаборатории, – не знала, где он. Я попросил ее передать Рашалу мою благодарность и вышел из здания гильдии в прозрачный вечерний воздух Рал Тамара. Даже в середине зимы он оставался приятно теплым, и повсюду загорались матовые изошары, освещавшие улицы. Рал Тамар совершенно не походил ни на один из городов, в которых я прежде бывал. Но это очарование присуще исключительно Рал Тамару или всему Архипелагу? Палатина и Равенна, которые провели на Архипелаге большую часть своей жизни, вероятно, знают ответ.
Я должен еще кое-что решить. Расскажу ли я им, что случилось? Надо бы рассказать, но тогда Палатина заявит, что в Фетии тоже небезопасно, и в итоге мы вообще ничего не будем делать. Рантас знает, в мире достаточно мест, которых мы должны избегать. И еще неизвестно, что сделает Палатина, когда узнает о причастности императора. Вторжение в Л епидор изменило ее, и не в лучшую сторону.
Я рассеянно брел вдоль берега, потом свернул на главную улицу, теперь свободную от слонов и интенсивного движения, которые днем угрожали меня задавить. Шум порта давно стих, и корабли застыли у своих причалов, опустевшие, если не считать вахтенных, которых несчастливый жребий оставил скучать на борту, пока их товарищи развлекаются на берегу.
В подводной гавани еще горели огни, и я невольно вздрогнул, когда увидел две фигуры в капюшонах, совещающиеся в дверях, черные силуэты на фоне желтоватого света. Что они делают здесь так поздно? Проверяют, нет ли в гавани неверующих, не пытаются ли еретики сбежать с их кораблем? Никто бы не решился на такое и в самые лучшие времена, а тем более после утренней демонстрации силы.
Я ускорил шаг, стремясь убраться от них подальше. Конечно, это был не разумный поступок, а инстинктивная реакция, которую я не смог подавить. Однако не было ни крика: «Еретик!», ни топота бегущих ног. И почему они должны были быть? Два жреца, беседующие о каком-то мелком административном вопросе – какое им дело до прохожих?
Пока я поднимался к центру города, мне всюду попадались на глаза выставленные из домов столы и стулья. Вместе с лампами, висящими на деревянных рамах, они создавали ту самую особую атмосферу на улицах и площадях, превращая оживленный большак в бульвар кофеен и таверн. Многие из них принадлежали частным домам и были местом, где члены родственных семей, составляющих этот Дом, могли посидеть на воздухе перед вечерней трапезой. Но так же много кофеен были открыты для всех. В конце концов Рал Тамар – крупный торговый центр.
Открыты для всех теоретически, но, как я постепенно заметил, не в каждой из них можно было найти жителей континентов. В Рал Тамаре, как везде, имелись тонкие различия в некоторых районах, места, где приезжих не жаловали. Апелагов, несмотря на учтивость, обвиняют в чрезмерной обособленности и нетерпимости к чужакам, и похоже, эта репутация оправдана. Конечно, мы не имели никаких проблем, ведь внешне нас ничто не связывало с жителями континентов, но я видел, что явных иноземцев принимали в лавках и тавернах несколько иначе.
Даже здесь, в Рал Тамаре, как уже говорилось, наименее апелагском из островных городов, существовали подводные течения. О том, на что в таком случае похож Калатар, думать не хотелось.
Наконец я добрался до нашей гостиницы, решив вообще не упоминать о сегодняшнем происшествии. Да, это было нечестно по отношению к девушкам – я проявлял к ним то самое недоверие, в каком раньше обвинял Равенну. Если будет необходимо, я им потом расскажу, но сейчас, как бы там ни было, император интересовался мной, а не ими.
Никто не ответил, когда я постучался в комнату Палатины и Равенны, но я нашел записку, подсунутую под мою дверь.
«Палатина еще не появлялась. Приходи ко мне в ту таверну, на которую ты вчера указал. Ей я тоже оставила записку. Р.»
Раньше я спросил бы себя, не слишком ли она осторожничает, не упоминая названия таверны, но не теперь. Я знал, о какой таверне идет речь, поэтому оставил свою сумку и записку на кровати и пошел искать Равенну.
«Каза аль-Малик» располагалась на террасе, возвышающейся над главным городским парком, и ее столы смотрели на оазис зелени. Недостаток ее положения, с точки зрения таверны, заключался в том, что дорога фактически шла между ее зданием и столами, поэтому любой, идущий по дороге, должен был уклоняться от официантов. Пустяковый недостаток на самом деле, его стоило потерпеть ради таких чудесных видов и того факта, что здесь подавали блюда из мяса диких птиц, обитающих лишь на самом краю известного Архипелага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166