И несмотря ни на что, вы отвергаете этот шанс, даже не услышав, что они предлагают.
Я вдруг замолчал с ужасным чувством, что только что перерезал эту тонкую ниточку связи с Равенной. Я нервно наблюдал за Алидризи. Ну почему я столкнулся именно с ним? У меня еще был один контакт – но, может, это он и есть? О Фетида, зачем я открыл рот?
– И если план Сархаддона удастся, ты поставишь это себе в заслугу? – спросил президент очень тихо и зловеще. – Потому что Сархаддон пришел к тебе первому с этим предложением?
– Вас когда-нибудь приговаривали к смерти, Алидризи? По вашим словам, Калатар приговорен, но Сархаддон дает ему право на апелляцию. Если начнется Поход, вы останетесь здесь и будете страдать вместе с остальным островом?
– Я не признаю полномочий этого суда. Никто из нас не признает – ни я, ни Персея, ни Лиас, ни те люди на площади. Пока Сфера не исчезнет, разбитая и изгнанная, здесь не будет правосудия. Все, чего мы достигнем – это приостановки приговора. Да, мы должны иметь план, а не просто отвечать на действия Сферы. Но ты как раз это и сделал – позволил им снова взять инициативу и отвлечь нас, пока они готовят свой следующий ход. Я не намерен с этим соглашаться. Никто из нас не согласится, тем более фараон, которую ты говоришь, что любишь. Или это просто слова, или ты такой же глупец и безумец, как вся твоя раса. Выбирай сам, но ее оставь в покое.
Алидризи демонстративно отвернулся, взял свой бокал, снова ушел на дальний балкон и завел разговор со стоявшими там людьми. Я смотрел ему вслед, больно кусая губу. В этих переговорах единственный козырь был у него в руках, и он решительно поставил меня на место.
– Беседа прошла неудачно, – заметила Палатина, появляясь сзади меня. – Как я понимаю, Алидризи против Сархаддона.
– Он против всего! – свирепо заявил я, не в силах больше сдерживать гнев. – Алидризи думает, что Сархаддон просто отвлекает внимание, пока Сфера готовится к Походу, и кроме полного разгрома Сферы, его ничто не устроит. Разумеется, у него нет никакой идеи, как это сделать, но он совершенно уверен, что я недостоин говорить с Равенной. Алидризи сказал, она несчастлива, что меня не удивляет, раз ее окружают люди вроде него.
– Тише, тише! – зашикала Палатина, беспокойно оглядываясь. – Здесь слишком много ушей.
– Их всегда слишком много, – проворчал я, но голос все-таки понизил. Последний выпад президента меня встревожил. Это прозвучало так, будто они держат Равенну под контролем. Но зачем тогда говорить мне, что она несчастлива? Чтобы выместить свою злобу?
– Помню, Равенна говорила, что была пешкой во властных играх знати. Теперь я ее понимаю. Сэганта вроде не такой – я думаю, он искренне о ней заботится, – но, кажется, Алидризи рассматривает ее как… как собственность. Я не слышала вашего разговора, но я видела выражение его лица. Могу понять, почему ты озабочен, но Персея говорит, что он – один из немногих действительно влиятельных калатарцев. Не стоит делать из него врага.
– Похоже, он уже встал на этот путь, когда услышал мое имя.
– Да, похоже. Минутку.
Она вернулась к окну, отвела Персею в сторонку и что-то у нее спросила. Персея казалась озадаченной, довольно долго отвечала, после чего Палатина вернулась ко мне.
– Она говорит, что Алидризи достаточно легко читать, а значит, он действительно настроен враждебно. Должно быть, Равенна ему что-то сказала.
– Думаешь, он знает о моем происхождении?
– Алидризи о нем упоминал?
Я задумался на минуту, затем покачал головой, совершенно уверенный, что ничего подобного не было.
– Он знал, что я фетиец, оскорбил один раз Фетию, но ни разу мою семью.
– Тогда он скорее всего не знает, поэтому думает, что ты незначительный океанин, который случайно оказался фетийцем по происхождению. Если Равенна рассказывала о тебе с привязанностью или чем-то большим, они встревожились. Возможно, они хотят использовать ее, чтобы купить помощь.
– Купить помощь? – Я не сразу понял, что Палатина имеет в виду.
– Варварский обычай, я знаю. Вы, наверное, делаете это в Океании. Мы нет..
– Но большинство мест, откуда они могли бы получить помощь – это республики вроде Танета и Кэмбресса. Там семейных связей недостаточно: они даже не хотят, чтобы их лидеры состояли в родстве с королевскими домами.
– Это меня и беспокоит, – пробормотала Палатина, оборачиваясь посмотреть на Алидризи, который стоял на балконе ко мне спиной. – Ты не мог бы поточнее повторить, что он тебе сказал?
Я повторил все, что запомнил, а Палатина стояла и слушала.
– Похоже, у него действительно нет плана, но в это трудно поверить. Возможно, он хитрее, чем мы думали.
– Почему тебя это беспокоит?
Шум на площади внезапно стих, и люди на балконе прекратили разговоры. Воцарилась глубокая тишина.
– Брачные союзы заключаются в Аду, – прошептала Палатина. – Так думают большинство фетийцев. По крайней мере те, кто туда не стремится.

Глава 24

Меня втиснули в угол балкона Персеи между вычурными железными перилами, массивным глазированным цветочным горшком и миниатюрной, похожей на эльфа женщиной в тунике океанографа. Не той, которая махала Персее бутылкой несколько минут назад – та отличалась от калатарцев более крупной фигурой и светло-каштановыми волосами. Мне показалось, что был и мужчина-океанограф, на другом балконе, седовласый человек, который разговаривал с Алидризи, когда мы вошли. Я впервые столкнулся с калатарскими океанографами, но не было времени поговорить: все смотрели в напряженной тишине, как распахиваются ворота храма.
После столь долгого ожидания я был почти разочарован, увидев полдюжины венатитов, великолепных в своих красно-белых мантиях, парами выходящих из храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166