Моргиен с любопытством посмотрел на него.
– Вас не интересует природа магии?
Изак снова пожал плечами. Магия опьяняла, захватывала его до такой степени, что весь Ланд начинал казаться неважным по сравнению с ней. Но разговоры о магии были далеко не так увлекательны – как и разговоры о сексе. Некоторым людям нравилось часами говорить на эту тему, Изак же находил подобное занятие скучным.
– Тогда не буду продолжать, – заявил Моргиен. – Скажу лишь о самом важном – боги и демоны черпают силу из иррационального источника, и зачастую их репутация не соответствует их силам. Но встречаются среди них и обладающие огромной мощью… То же самое можно сказать и о людях. Вы не обратите на человека внимания, если он не отличается большим ростом, силой или талантом. Но когда этот же человек впадает в неистовство, он может причинить огромные бедствия. А если он нападет на племя существ, никогда раньше не видевших людей, он может нагнать на них настоящую панику.
– Кажется, я понимаю, о чем вы. Когда я ощущаю присутствие Нартиса, я словно впадаю в оцепенение…
Изак не договорил, не в силах передать как следует свои ощущения.
– Так он получает над вами власть. Это делается умышленно – боги окружают себя сиянием, потому что у людей оно ассоциируется с чудесами. И чем сильнее ваш благоговейный трепет, тем сильнее становятся боги. И не только благодаря вам, ибо вера и восхищение составляют немалую часть их сущности. Боги становятся сильными благодаря поклонению: они кажутся всемогущими, поэтому люди им и поклоняются. И это одно из отличий между богами и демонами.
– Одно из отличий?
– Разговоры, подобные тому, который мы сейчас ведем, опасны. Судьба моей бессмертной души ставится под сомнение всякий раз, когда я слишком долго соперничаю с последователями Азаера. Меньше всего мне хочется, чтобы меня обвинили в богохульстве – король Эмин как будто нюхом чует людей, которые любят такие дискуссии. Поэтому будет лучше, если вы примете на веру: суть ваших снов в том, что вас пытается запугать демон или призрак, ведь, испытывая страх, вы открываете себя и тем самым даете ему доступ к вашей силе.
Моргиен провел руками по лицу: было слышно, как загрубевшая кожа скребет по щетине.
– По-моему, пришло время показать вам кое-что.
Изак изумленно взирал на чужака, всеми силами силясь увидеть, что же происходит. Моргиен поднял руку в успокаивающем жесте, но одного взгляда на его изменяющееся лицо было достаточно, чтобы Изак отпрянул и попытался схватиться за эфес Эолиса.
Человек перед ним менялся на глазах. Едва заметные потоки магии смягчили его черты, сделали румянец менее ярким, уменьшили нос. Он все еще оставался Моргиеном, но с почти женским лицом.
– Не ослабляйте защиту, не позволяйте себе открыться, – сказал Моргиен – его грубый голос стал теперь музыкальным.
Изак хотел было ответить, но во рту его пересохло. Сделав над собой усилие, кранн смог разглядеть истинные черты лица Моргиена: чужак и впрямь остался прежним, изменилось только восприятие Изака. Юноша с улыбкой сорвал магическую пелену, создающую новый образ.
Моргиен вскрикнул от боли, вскинул руки к лицу, словно Изак полоснул его ножом, и ничком упал со ствола на траву. Встревоженный Изак вскочил и бросился к нему; Михн, Везна и Карел кинулись было на помощь кранну, но тот жестом остановил их.
– Не подходите, держитесь от него подальше! Он на меня не нападал!
Приказ не успокоил людей, но они молча повиновались.
Наступила томительная тишина. Изак слышал крики сокола вдали и шуршание сухих листьев: порыв ветра швырнул горсть их на распростертое тело неподвижно лежащего человека, словно начиная обряд погребения.
Наконец Моргиен вздохнул, всколыхнув один листок, очень осторожно оторвал прижатые к лицу руки и приподнял голову. Черты демона исчезли, лицо чужака было странно бледным и спокойным, хотя щеки и брови еще немного подрагивали. Моргиен снова вздохнул – на этот раз плечи его содрогнулись, когда он с огромным усилием втянул в легкие воздух.
– Мне очень жаль, – сказал Изак. – Очень. Что я сделал не так?
Моргиен с трудом снова уселся на ствол. Вскоре краска вернулась на его щеки, и он сумел заговорить.
– Это моя вина. Я должен был подробнее объяснить вам природу сияния. Но со мной ничего страшного не случилось.
– Вы уверены?
– Полностью. Селиасее досталось больше, чем мне. Хотя, скорее всего, она тоже отделалась простым потрясением. Сияние – часть ее самой, ведь частично демон все-таки божество. Это не пустое тщеславие, а ее суть. Когда вы сорвали магическую пелену, это было похоже на то, как если бы вы ударили меня по лицу, чтобы заставить сменить его выражение. Разница лишь в том, что у меня есть изначальная форма, а у Селиасеи – только образ. Поскольку у нее не хватает сил, чтобы вернуть себе физическую форму, любое покушение на ее образ заставляет ее забыть, кто она такая.
Изак был потрясен.
– Кажется, я понял. Я… Вы не могли бы извиниться перед ней за меня?
Если бы Моргиену не было так плохо, слова Изака позабавили бы его.
Изаку же удалось вспомнить только одно: для божества смерть – это потеря самоощущения. Божественную сущность нельзя убить, зато, как доказал Арин Бвр со своим Хрустальным черепом, ее можно обратить в шепот ветра, очень слабый, почти неслышный, способный помнить лишь одно: когда-то он был чем-то большим. Изак вздрогнул, представив себе такое будущее: постоянное ощущение потери и оторванности от себя самого.
– Она оправится, но больше не явится вам, – сказал Моргиен. – Она и раньше вас страшно боялась. Она демон – значит, отчасти божество, и у нее есть общие воспоминания с Васль и общие взгляды на историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171