В конце концов Льешо был во власти колдуна и отравителя. Он молча ждал, что мастер припас для него.
– Хорошо. – Надзиратель заметил невысказанный вопрос в глазах юноши и улыбнулся. – Ты быстро все схватываешь. Я передал стирщику, что ты пока не будешь посещать тренировки рукопашной, потому что тебе необходимо время на освоение новых обязанностей. – Упомянув мастера Дена, он презрительно ухмыльнулся. – Ты можешь продолжить заниматься на арене при условии, что будешь молчать о том, что происходит в этом доме. Если же проронишь хоть одно лишнее слово, останешься здесь, на привязи, как собака, и днем и ночью, до тех пор, пока не скажешь мне то, что я хочу от тебя услышать.
Льешо не располагал сведениями, которые требовал Марко – ни о местонахождении Кван-ти, ни о секретах колдовства, – но от попыток мастера докопаться до них можно и с ума сойти, к тому же у него были собственные тайны, которыми юноша не мог поделиться. Поэтому он покорно опустил взгляд, пытаясь скрыть свои страхи. Надзиратель холодно улыбнулся и оставил его в цепях и темноте, которым предстояло стать неотъемлемой частью существования Льешо.
Шли дни, недели, Льешо становился все более молчаливым. Когда Марко надоедал его решительный отказ говорить, он избивал Льешо цепями и привязывал в мастерской. Побои стали реже, когда юноша научился идеально выполнять каждое задание, чтобы надзиратель был доволен им, к тому же Льешо надеялся, что мастер устанет от него. Как-то он проснулся в холодном поту от ужасного кошмара, содержание которого сразу вылетело из головы. Все мускулы свело от напряжения. Тошнило.
– Как ощущения?
Марко сидел рядом на корточках, постукивая резцом о мускул на бедре юноши. При прикосновении он судорожно сокращался. Льешо не мог ответить, не мог дышать, не мог понять, что у него болит и насколько сильно.
– Хорошо. – Марко провел по животу Льешо, вызвав спазму, скрутившую все тело: юноша извивался в агонии. – Посмотрим, как тебе это понравится.
Он послал на тренировочную арену сообщение, что Льешо заболел и не будет посещать молитвенные фигуры и занятая с оружием. Когда ужасная боль утихла, надзиратель заказал самую щадящую еду из кухни и кормил Льешо с ложки. Потом спросил:
– Неужели ты ничего не заметил, мальчик мой? Ты не почувствовал горечь в каше?
Хриплым шепотом Льешо нарушил молчание, высказав свои подозрения:
– Что вы сделали со мной?
Мастер Марко пожал плечами, словно извиняясь:
– Ты ни минуты не находился в опасности. Я дал тебе маленькую дозу, чтобы проверить действие одного препарата. В общем, думаю, наш заказчик будет доволен выполненной работой.
Как Льешо и догадывался, надзиратель тайно занимался созданием ядов на продажу. Юноша не понимал, почему господин Чин-ши, настолько боящийся простой целительницы, держит у себя мастера Марко с его ремеслом. Но решил, что в качестве подопытного он не доживет до того момента, когда сможет найти ответ на вопрос.
Марко дал юноше возможность восстановить силы, перед тем как испытать на нем новую смесь. Льешо с опаской ел что-либо из его рук. Он ослаб, но боялся, что его убьют, заикнись он о страшных тайнах дальней комнаты надзирателя. На тренировках с оружием Льешо, может быть, и преодолел бы этот страх, но теперь он упражнялся с общей толпой гладиаторов, часто попадая в пару с людьми, которых видел впервые. При всем его желании их не удалось бы склонить к разговору.
Большую часть дня юноша проводил привязанным в мастерской, заботясь о нуждах мастера, который готовил снадобья для незнакомцев, появлявшихся после заката у заднего окна. Когда работа была закончена, Льешо молча лежал, ожидая отведать новый яд Марко вперемешку с ужином. Истощенное сознание боролось со страхом перед туманными дьявольскими созданиями, посещавшими его сны, но тело не могло более терпеть напряжение, и он засыпал, несмотря на желание остаться настороже.

Сон начался с белого света: солнце вставало через врата рая, оно пропустило луч через угольное ушко над Лунным Храмом и залило сверкающие стены Дворца Солнца. По дороге из света шла богиня с лицом его матери, с улыбкой столь же теплой, как и лучи, по которым она ступала. Льешо потянулся к ней и упал в сад, полный фруктов и цветов.
– Что ты тут сидишь, братик? – спросил Шокар, пробираясь через сливовые деревья с граблями за плечом, и остановился подать ему руку.
– Я думал, ты умер, – сказал Льешо.
Шокар опустил кучерявую голову так, что подбородок почти достал до широкой груди:
– То же самое я думал о тебе.
– А остальные братья – они здесь, с тобой?
– Где «здесь»?
Голос Шокара остался, а его плотное тело растаяло как дым. За ним стояли Адар и Балар, Льюка и Гриц, и Минар, поэт. Они напряженно смотрели, словно ища кого-то, но не видели Льешо.
– Адар! – закричал во сне юноша. – Минар! Я здесь!
Но братья превратились в туман и рассеялись молочными нитями среди сливовых деревьев.
– Адар!
Вздрогнув, Льешо проснулся. Он дергал за цепь, соединяющую ошейник с кольцом на полу. Братья ушли, и юноша вновь остался один со страхами ночи и ужаснейшими кошмарами во всем пробуждающемся мире.
Юношу теперь постоянно трясло. Просыпаясь, чтобы провести очередной день в тисках мастера Марко, он жалел, что не умер тогда, в заливе, не последовал за Льеком навстречу новой жизни бесконечных перерождений. Когда Льешо вспоминал о духе учителя, черная жемчужина в его рту пульсировала, словно больной зуб. Льек и его подарок были настоящими, хотя утешения от этого не много. Юноша мог бы высвободиться, используя жемчужину, но Марко, безусловно, сразу же отберет ее, как увидит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131