Впрочем, ненадолго. Если Хмиши выживет в тяжком пути, мастер Марко быстро сообразит, что ему притащили не того фибского мальчишку, которого он заказывал. И тогда верному товарищу придется погибнуть за то, что он не принц снов, а Марко снова снарядит экспедицию на поиски настоящего принца. Однако сейчас Хмиши страдал, а он, Льешо, – нет.
– Необходимо как можно скорее освободить Хмиши.
– И всех остальных тоже, – добавил Хабиба. – Причем еще до того, как их затащат в Гарнию.
– Вот смотрите. – Харлол начертил на карте маршрут, который пересекал путь отряда примерно в двадцати ли от границы, к востоку от того места, где сейчас отдыхали они сами. – Здесь, в горах, нет ни дорог, ни тропинок, однако птица с высоты своего полета без труда определит естественные перевалы и скрытые от глаз человека пути.
Говоря это, ташек нервно оглянулся на Каду, словно та могла за такие слова выклевать глаза.
– Вполне разумно, – кивнула девушка. – Ты занимаешься орлиной охотой, пустынник?
– Ничего не может быть прекраснее такой орлицы, как ты, – ответил молодой человек, улыбнувшись собственной смелости и способности расточать комплименты.
– Лесть не украшает воина, – поддразнила Каду.
Интересно, понимают ли эти двое, какую игру затеяли здесь, на краю мира? – спросил себя Льешо.
Вслух, стремясь прервать неуместное ухаживание, он поинтересовался:
– Сколько осталось до восхода луны?
– Еще целых три часа, – быстро ответил Харлол, и Льешо кивнул, внезапно ощутив страшную усталость и печаль.
Нет, он не желал Каду для себя, но точно так же, как и тогда, когда Льинг выбрала Хмиши, сразу навалилось одиночество: он совершенно один в том мире, где все остальные ходят парами.
– Поспи, – словно поняв мысли принца, посоветовал Хабиба. – Пусть другие подежурят.
Волшебник как будто предвидел будущее, в котором больше не мог защищать своего подопечного.
Помоги мне, – мысленно взмолился Льешо. – Я проваливаюсь в страшную трещину мира, и никто не может меня спасти.

Принц позволил Бикси раскатать одеяло и даже не возражал, когда Хабиба уменьшил в лампе фитиль – теперь она едва мерцала. Но он не уснул. В тусклом свете Льешо проверил содержимое дорожного мешка и вытащил все дары госпожи Сьен Ма. Усевшись на одеяле в позе лотоса, он уставился на нефритовую чашу и задумался о бездонности ее зеленых глубин. Юноша знал, что это свадебная чаша. В каких-то давно ушедших жизнях он любил и был любим, женился; наверное, рождались дети, принося с собой и радости, и печали. Жизнь остается жизнью.
Потом он умер, но возродился снова. Какие же уроки принесла с собой жизнь? Что он узнал в том прошлом, в котором существовала вот эта прекрасная нефритовая чаша? Он прекрасно понимал, что невозможно определить ее стоимость – она попросту бесценна и всегда была бесценной. Был ли он всегда принцем или королем, во всех проведенных в реальном мире жизнях? Или же чаша могла рассказать иную историю? Может быть, он был просто бедным солдатом, а потом слишком высоко вознесся и обжегся, все потеряв? Льешо снова засунул руку в мешок и вытащил короткое, нашептывающее о смерти копье. Оружие само собой легло в руку. Это копье когда-то уже убило его, и все же оно принадлежало ему и только ему и испробовало немало вражеской крови.
Грядущая битва окажется битвой всадников. До сих пор удача позволяла противостоять врагам в пешем строю, однако степные каратели не ходили пешком. В свое время госпожа Сьен Ма учила и его самого, и Каду, и фибских телохранителей, как точнее стрелять из лука, сидя верхом, как атаковать копьем или мечом. После падения в Акенбаде запястье все еще болело, однако почти в полной темноте принц достал лук и попробовал тетиву – пальцы уже начали забывать ощущение натянутой струны. Потом почистил копье и аккуратно положил оружие на одеяло рядом с собой. Теперь можно было лечь и часок поспать.
Проснулся Льешо в полной темноте – погас даже тусклый свет лампы. Проснулся от собственного крика:
– Они убивают его! О Богиня, они же его убивают! – Что?
– Кого они убивают?
– Льешо, проснись!
Из множества взывавших голосов принц ответил лишь на последний – голос Хабибы.
– Помогите! – взмолился он, обеими руками сжимая грудь.
Сердце билось неровными толчками, ноги подкашивались. Земля поднялась навстречу, и он принял ее, свернувшись калачиком, как можно крепче, и катаясь, чтобы хоть как-то унять боль. Его пытали, оскорбляли и унижали – и просто ради удовольствия, и чтобы выместить все накопившееся за время неудачной экспедиции зло. Сломленного, залитого кровью собственных ран Хмиши все-таки заставляли идти пешком – до тех самых пор, пока он не терял в пыли сознание. После этого его привязывали к крупу лошади и с удовольствием слушали стоны и бессвязные восклицания. Боль оставалась неутоленной. Рядом ехали двое искусных целителей, но им не разрешали даже приблизиться.
Чьи-то грубые, но прохладные пальцы легли на лоб, пригладили волосы.
– Не бойся, ты в безопасности, среди друзей. Здесь он тебя не найдет.
Это Хабиба звал его, пытаясь вернуть из сна в реальность. Льешо вздрогнул и провел ладонью по глазам, пытаясь унять бешеный бег сердца, от которого леденело все тело. Хабиба лгал. Недавняя трагедия в Акенбаде доказала, что мастер Марко способен разыскать его где угодно. Но сейчас, на дороге в Гарнию, Хмиши мучил вовсе не волшебник.
– Он знает, что это не я.
– Нет, пока еще не знает, – возразил Хабиба. – В стране сновидений время ничего не значит – оно призрачно. Но скоро все, что ты видел, может произойти. Конечно, если мы не подоспеем вовремя и не спасем товарищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165