Затем, раздумывая, положила флакончик обратно в сумочку. «Я похожа на животное, которое пытается сбить человека со следа. Откуда он взялся, этот разгребатель грязи?» Она позвонила Жан-Пьеру, будучи втайне уверенной, что он восхищается ее методами и относится с уважением к ее славе.
– Мне угрожают, – начала она, – из-за некоторых событий в моей прошлой жизни, в совершенно другом мире. Это выбивает меня из колеи. Не в смысле благоразумия, конечно. Но я не знаю, что делать.
– Послушай, Хильдегард, мы обсудим это вечером. Не стоит расстраиваться. Разве ты не предполагала, что твои пациенты не в своем уме?
– Я говорю о первом пациенте, по фамилии Уокер. Как ты думаешь, кто он на самом деле?
– Скорее всего частный детектив, – сказал Жан-Пьер, – а может, просто человек, собирающий сведения о настоящем лорде Лукане.
– Увидимся позже, – сказала она.
Жан-Пьер был на семь лет ее моложе. Но разница в возрасте не была заметна. У Хильдегард было прелестное личико и хорошая фигурка, аккуратно ухоженные темные волосы, бледная кожа и огромные серые глаза. Жан-Пьер был крепкого телосложения, рано поседевший, носил бороду. Уже больше пяти лет они с Хильдегард жили вместе. О жизни с кем-то другим, кроме Хильдегард, он не мог и помыслить.
Жан-Пьер занимался художественной обработкой металла и дерева и целые дни проводил в мастерской или в литейной. Он был гением по части изготовления таких вещей, как колокольчики, каминные приборы, всевозможные медные украшения, оконные решетки, двери и особенно модули, из которых собирались книжные шкафы. Он также ремонтировал разные сломавшиеся вещицы, делал лампы из ваз и склеивал дорогие китайские чашки. Его мастерская напоминала склад старых вещей, собранных по всей Европе: тут были и антикварные угловые шкафчики, и консоли, и маленькие изящные коробочки, и первые телефоны, и раковины, и древние монеты – вообще все, что только можно себе представить. Когда у Жан-Пьера появлялось желание сделать из дерева или железа маску, он использовал вместо глаз старинные монеты. Он обожал деревянные обувные колодки. Эта мастерская находилось на окраине города, при отсутствии пробок в получасе езды от центра (у него был «фиат минивэн»). Сейчас он жил вместе с Хильдегард на Левом берегу, на улице Драгон.

ГЛАВА 4

Давайте оставим на время имя Хильдегард – сейчас в наше повествование вступает ее настоящее имя, Беата Паппенхейм, и оно в конечном счете обязательно вернет нас к Хильдегард. В семидесятые годы Беате, молоденькой студентке из Мюнхена, вдруг надоело жить в бедности. Такое случается со многими. Однако не все находят в себе силы что-то изменить.
Беата – студентка-медичка, предполагавшая специализироваться в области женской психологии, переживала очень тяжелое время. Утром она посещала занятия в университете, после полудня учила английский, а с четырех и до восьми вечера работала в отделе кожгалантереи большого универсального магазина. Только так ей удавалось добывать средства на существование. Заработанных денег едва хватало на оплату комнаты, служившей одновременно спальней и гостиной, и на жалкую еду. Родители Беаты жили в деревне, на свиноводческой ферме. Раз в месяц на уик-энд она ездила на автобусе их навещать, привозя в качестве подарков банки консервов, овсянку или маринованные огурцы. Занятия вызывали у нее восторг, а работа в универсальном магазине приводила в отчаяние. Она устала от женщин, которые приходили покупать сумочки и которые старались определить вместимость новой покупки, вытряхивая все вещи из старой, а затем заталкивая их в новую. Именно тогда Беата часто видела пухлые, едва складывавшиеся бумажники. Иногда толстые пачки немецких марок даже не лежали в бумажнике, а просто были засунуты в сумочку. Деньги сводили ее с ума. Беата не остановилась бы перед кражей, если бы была уверена, что не попадется. Она устала, ужасно устала! Ей было всего двадцать с небольшим, но она чувствовала, что силы на исходе. Нехватка денег была постоянной.
Ее приятель, исповедовавший протестантство, изучал теологию, он отлично знал английский и заставлял ее говорить с ним только на этом языке, чтобы ей легче было читать английские учебники по психологии. Ему очень хотелось перейти в католичество – католические храмы были гораздо радостнее, чем все остальные, полны красок и блеска, благовоний и прекрасных изображений святых.
Однажды в субботу, когда Беата не поехала на ферму, приятель Генрих зашел ее навестить. Было три часа дня. Открыв своим ключом дверь, он увидел ее в постели, залитой кровью. Это было менструальное кровотечение. Кровь была повсюду: на простынях, на полу, на ее руках. Генрих побежал за хозяйкой, сдававшей ей комнату. Увидев окровавленную Беату, хозяйка начала пронзительно кричать. Тем временем молодой человек привел врача, который сделал Беате укол, а хозяйке приказал привести все в порядок. Генрих взял эту работу на себя, поскольку дрожавшую от испуга женщину также немало беспокоило и состояние ее простыней и занавесок. Каким-то образом кровь оказалась даже на окнах.
Прошло довольно много времени, когда Беата смогла сесть на кровати. К ее удивлению, хозяйка теперь была само сочувствие и даже принесла суп, который Генрих разогрел на стоявшей в углу комнаты спиртовке.
– Вы напоминаете мне, – сказала хозяйка, которая была католичкой, – изображение сестры Анастасии пяти ран Христовых, которое я видела в детстве. Она была стигматиком. Говорили, она творит чудеса. Но церковь так и не признала ее святой. Когда в епархию на осмотр храмов приезжал епископ, нам пришлось быстренько спрятать ее изображение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39