— Ге-е, пока я добегу туда, полстада сдохнет. Ведь вот надо было телефонию протянуть, счас бы — дзык! — и готово тебе.
— Помолчи, иди, ей под голову брось-то сенца, глаз о мерзлячья повредит.
— Ништо. Ишь нежные какие все стали.
У Марфы взмокло лицо, и дед Силантий видел, как под ситцевой кофтой ходили у нее лопатки и выступал худой позвонок.
— Тянешь? Ты его за ноги, за ноги чепляй, оно ловчее. Дай я тебе помогу, только полушубок скину.
— Не лезь, руки-то небось век не мыл. Корова — скотина чистая небось.
Марфа говорила, не глядя на деда Силантия, и тот сокрушенно качал головой.
— Худоба-то, срам один, довели скотину, растелиться не может! Нечего сказать — хозяева!
— Помолчи... Сам на что — чурка с глазами? Склизкие-то, никак не ухватишь,— сказала Марфа и замолчала, выпрастывая ножки. Выпростала и бессильно откинулась, отдыхая и вытирая локтем вспотевшее лицо. Отдыхать долго было некогда. — Дай бечеву,— сказала Марфа, сделала петлю и захлестнула ею торчавшие слабенькие ножки, и корова, почувствовав помощь, слегка приподняла голову и опять уронила
ее, стукнув рогом о мерзлячья, закатывая белый с красными прожилками глаз.
— Ничего, родная, потерпи, ну, поднатужься, еще, родная, еще маленько,— приговаривала Марфа.— Вот так, так, ну, отдохнем.
Она отдыхала вместе с коровой и потом опять тянула. Когда теленок вышел, Марфа сразу увидела, что это слабенькая, худенькая и дробная телочка. Она сразу стала дымиться на холоде, не шевелилась и не открывала глаз. Марфа испугалась теперь, что она неживая, и стала продувать ей ноздри, тормошить; почувствовав под своей рукой слабый толчок, измученно улыбнулась.
— Живая, вишь, со звездочкой, в мать.
Корова с опавшим брюхом лежала рядом, все так же вытянув голову и закрыв глаза, и Марфа засуетилась:
— Тепленьким ее надо напоить. Помоги-ка мне, дед, теленка унести. Да отстань, я сама, поднять помоги.
Она взяла теленка под задние и передние ноги и подняла. Корова тоже подняла голову, дрожа от напряжения шеей, и посмотрела ей вслед, призывно мыча.
В телятнике Марфа опустила теленка на пол. Он, неловко поерзав, скоро встал на дрожащие слабые ноги и вытаращил на Марфу большие, блестящие и бессмысленные глаза.
Дед Силантий принес телогрейку, и Марфа накинула ее на озябшие плечи. Ночь кончилась, и скоро должны были прийти скотники и доярки.
Марфа набрала в ведро теплой воды, растерла в ней вареной свеклы, густо посолила и поднесла отелившейся корове. И вспомнила, что забыла положить председателю в чемодан пару выстиранного и приготовленного белья, а он сам и не подумал посмотреть. Белье осталось лежать на полке для книг,— уходя на дежурство, Марфа видела его там.
Она немного не доехала и отпустила машину на пустынной набережной. Грязная тяжелая вода в каменной чаше неподвижно чернела, и свет фонарей не мог рассеять густой весенней темноты. Завтра предпоследнее заседание, ее выступление, потом закрытое совещание, подведение итогов, непременные в этих случаях практические изменения, перестройки, перестановки.
С каким наслаждением она сбросила бы с себя оболочку всегдашней подтянутости, готовности что-то делать, решать, изменять и занялась каким-нибудь будничным житейским делом, стряпней, например, или шитьем детских чепчиков. А почему этого нельзя? И что, в самом деле, это за абстрак-
ция — область? По крайней мере, результат реального дела видишь. Отсидеть свои восемь часов с перерывом в конторе какого-нибудь Госстраха и спешить домой, по дороге делать покупки и обдумывать нехитрый ужин, переступить порог дома и забыть, забыть о делах! Есть же такие счастливые люди. И у нее был бы свой дом, свой очаг, свой мужчина, муж, глава дома. Им мог стать Дербачев. Почему нет? Сколько женщин строят свое благополучие только на уважении и взаимной симпатии. И живут ведь, и довольны, благоденствуют. И она бы могла. Почему нет? Забавно, Дмитрий сейчас здесь, и стоит поднять трубку, как услышишь его голос. Они даже ехали в Москву на совещание в соседних вагонах и живут уже неделю в одной гостинице, под одной крышей. Как все в жизни относительно. Под одной крышей. Все теперь в прошлом, ничего не воротишь и не изменишь. Держится он с ней как-то настороженно, выжидающе. Порой, когда он смотрит прямо на нее, ей кажется, что понимает он в ней больше, чем она сама, и тогда ей становится особенно неуютно и некуда спрятаться. Что это? Отчаяние стареющей в одиночестве женщины?
Она остановилась у тяжелого чугунного парапета. Мертвая, неподвижная вода — даже щепки не плавало на поверхности. Сырой ветер пронизывал насквозь. Юлия Сергеевна торопливо перешла улицу, лавируя в потоке несущихся машин. Одна из них круто объехала, взвизгнули тормоза. Борисову обдало бензином и сочной руганью,— шофер, наполовину высунувшись, грозил ей кулаком — она не заметила. Мраморные колонны. Вестибюль. Лифт. Ковровые дорожки. Пустынный роскошный номер. Двухспальная необъятная кровать. Бессонные ночи и гора искусанных окурков. Такие кровати она никогда не любила. Угрюмое, серое, неохотно вползающее в окно утро. Одинокий завтрак. Коридор. Бесконечные дорожки. Лифт. Колонны. Машина.
Дмитрий исписал несколько больших блокнотов; его сразу захватил энергичный, мускулистый темп совещания, деловая направленность. С трибуны говорили члены правительства, доярки, секретари обкомов, председатели колхозов и пастухи. Он видел, что многого совершенно не знает, его поражала страстность выступавших, он время от времени вспоминал совещание, собранное Дербенёвым в Осторецке в 1952 году. Резкие реплики из президиума, горячие, заинтересованные, без оглядок на авторитеты, выступления участников и не менее бурные схватки в кулуарах во время коротких перерывов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170