– Хорошо.
– Побеседуешь с мистером Маккриндлом? – спросил я.
– Нет, это твоя работа, – ответил он.
– А с Дональдом?
– Я здесь сам по себе, – сказал он. – Ты ему и доложишь… если и когда сочтешь нужным.
Затем, вежливо кивнув Тэму и Ричи, Роберт повернулся и направился той же дорогой вниз, а Ральф поволокся за ним. Зачем он проделал такой путь к нам, осталось неясным. Если он и «шпионил», как выразился Тэм, то самым безобидным образом, поскольку на ограду взглянул лишь мимоходом. Все равно он ничего не соображает в технологии оградостроения – вероятно, так он проявляет собственнический интерес к бизнесу, на который больше не может повлиять. Как низложенный глава государства, который в ссылке наносит визит бывшим подданным, ничего о них толком не зная. Забрел напомнить нам, что существует, а потом отправился восвояси. Все равно он не играл никакой роли, и мне стало его жаль, когда он растворился в сгущавшихся сумерках.
– А мне собаку жалко, вот кого, – заметил Тэм.
Убедившись, что Роберт в самом деле ушел, мы втроем побрели обратно на поле. В темноте нашли пикап и направились к воротам. На выезде встретились с фургоном мистера Маккриндла. Он помигал нам фарами. Я ему тоже дружелюбно мигнул, и мы бежали.

***
Когда я вернулся домой, вымылся, переоделся и снова вышел наружу, вечер Лесли Фэрбэнкса был в полном разгаре. Лесли Фэрбэнкс обосновался в пабе гостиницы «Корона». Раз в неделю он исполнял для всего местного населения свою музыкальную программу под названием «Размышления об Элвисе». Жили мы в тихом местечке по дороге в Перт, и гостиница «Корона» была единственным заведением, где можно выпить, – помимо лицензированных кооперативов, торговавших спиртным навынос. Гостиница занимала одну сторону крохотной площади, прямо напротив банка в конце главной улицы. Фактически – единственной улицы. Не думаю, что Лесли Фэрбэнкс – настоящее имя: пару раз я видел его за рулем грузовика с надписью «Л. Г. Бэнкс, дорожная буксировка» на боку кабины. Тем не менее, для выходов к публике с аккордеоном он выбрал сценический псевдоним «Лесли Фэрбэнкс». Иногда шоу для разнообразия называлось «Размышления о Хэнке», но и тогда он оставался Лесли Фэрбэнксом. Обычно он надевал жилет с блестками. В такие вечера в гостиницу «Корона» набивалось человек сто – их следовало как-то развлекать. С этой целью Лесли Фэрбэнкс приобрел усилитель, и по целому часу перед началом устанавливал аппаратуру и проверял звук. Ему помогал отрок в темных очках. Бармен Джок, драивший свою стойку, ни за что в жизни не мог понять, зачем врубать такую громкость. Человеку этого точно не вынести. У Джока на шее болтались очки на цепочке, и он частенько рассматривал в них путаницу проводов, спускавшихся с низенькой эстрады к микшерскому пульту.
– И зачем им все это? – недоумевал он, обращаясь к тем, кто оказывался поблизости и мог его выслушать. Но никто не слушал. Народ собирался в «Короне» выпивать, а по вечерам, когда выступал Лесли Фэрбэнкс, выпивали больше. Шотландская глухомань. Что тут еще делать?
Пропущенный через усилок аккордеон звучал какой-то нескончаемой панихидой, когда я шлепал по лужам сквозь моросливую темноту, но огни гостиницы «Корона» горели слишком ярко, и траурные звуки меня не обескуражили. Едва я оказался внутри, шум стал жизнерадостнее: музицированию Лесли Фэрбэнкса аккомпанировал стук подаваемых стаканов, хохот и громогласные перебранки. В зале было битком, тела спрессовались в колышущуюся массу, намеренную развлекаться во что бы то ни стало. Джок, тем временем, вопил что-то поверх голов клиентов и поддерживал в баре общий порядок. Когда дел бывало особенно невпроворот, ему помогала девушка по имени Мораг Патерсон. Когда она становилась за стойку, выручка несколько повышалась, но если Мораг и приходила, то предпочитала тусоваться в зале. Поблизости на табурете сидел мистер Финлэйсон, смотритель местной площадки для гольфа. Три его сына тоже здесь выпивали, и одним из них был Тэм. Теперь он сидел за большим столом вместе со своим братцем Билли и какими-то корешами, поэтому через толпу в зале я направился к ним. Они наблюдали за моим перемещением, и я заметил, как Билли что-то спросил у Тэма. Тот кивнул и поднял голову, когда я подошел.
– Ничего, если я тут сяду?
– Как хочешь.
Они чуть сдвинулись, и я сел, озираясь.
– Ричи нет?
– Мы с ним не женаты, знаешь, – ответил Тэм.
– Знаю, – сказал я. – Просто интересно, где он, вот и все.
Тэм посмотрел на меня.
– Рич сегодня не может. Ему надо взнос за гитару платить.
– О, я не знал, что он гитаре играет. На какой?
– Может, лучше у него спросишь, а?
– Да, наверно.
Я попробовал разговорить Тэма насчет строительства оград – сколько миль он построил, где и так далее, но, похоже, разговаривать ему было неохота. Судя по количеству пустых стаканов на столе, до моего прихода он уже насосался. Кроме того, затруднительно состязаться с непрерывным шумом – особенно когда оглушительный щелчок дал понять, что в усилитель Лесли Фэрбэнкса воткнули микрофон. Вскоре до меня дошло, что в баре звучит мужской голос – очевидно, поет. Кто-то выудил из-за стойки микрофон и теперь стоял рядом с Лесли Фэрбэнксом и голосил так, будто его резали живьем. До того гнусавый голос, будто нос прищепкой зажали. Пел он зажмурившись и стиснув кулаки, а Лесли Фэрбэнкс наяривал на аккордеоне, склонив голову набок, и на лице его светилась слабая улыбка. Похоже, он совершенно не возражал, что кто-то из толпы перехватил у него инициативу, и я решил, что такое здесь случается каждую неделю. Никто в зале больше не замечал, что программа концерта несколько изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51