— Естественно, мы продолжали встречаться,— продолжал Коу,— после того, как она переехала. Конечно, здесь не центр города, но все равно жизнь есть жизнь, а кому нравится жить, как свинья на помойке?
— Никому,— сказал Мейер, продолжая смотреть на морщинистое измученное лицо, на мешки под глазами, горящими от волнения, когда Коу говорил.
— Я не хочу сказать этим, что она жила, как свинья на помойке,— заявил Коу.— Внутри эта квартира очень красивая.— Он кивнул в сторону открытой двери.— Для здешнего уровня,— добавил он.
— Конечно,— сказал Мейер.
— Она по привычке иногда приезжала в центр, а я заглядывал сюда, когда бывал где-нибудь неподалеку. Она нашла себе новую компанию, когда переехала сюда, и начала писать стихи. Ну и дела, а?
— Гм, да,— сказал Мейер.
— Она. читала мне стихи каждый раз, когда я заходил к ней. "О город, о моя мать, дай мне свои обнаженные груди, и грязь из твоих сточных канав". Это одно из ее стихотворений. Круто, а?
— Гм, круто,— сказал Мейер.— А как вы?..
— Ну, сегодня вечером у меня было свидание с одной маленькой пуэрториканской щебетуньей, которая живет на Эйнсли-стрит, настоящее золотце, такая красивенькая, большие карие глазища и роскошное упругое тельце — настоящее золотце, сами понимаете.
— Гм,— сказал Мейер.
— Я должен был отвезти ее домой в половине двенадцатого, у нее очень строгие родители, я просто удивляюсь, как это они не послали с ней дуэнью. Ей всего лишь девятнадцать, думаю, вы знаете, как обстоит дело с этими сеньоритами.— Коу подмигнул и рассмеялся. Мейер едва не подмигнул ему в ответ.— Ну так вот, у меня еще оставалась куча времени, и я решил заскочить к Марджи, взглянуть, как у нее дела, и послушать какое-нибудь ее новое стихотворение. "Твой мохнатый упырь пугает меня",— это тоже ее стихотворение. Круто, а?
— Гм, круто. А что произошло, когда вы пришли сюда?
— Я постучал в дверь, но никто не ответил. Я снова постучал и снова безрезультатно. Потом попытался повернуть ручку, сам не знаю зачем. Я в самом деле не знаю зачем, просто сделал это, и все. Обычно, когда постучишь в дверь и никто не отвечает, думаешь, что никого нет дома. Я прав?
— Правы.
— И все же я попытался повернуть ручку, и дверь открылась. Я позвал ее, крикнул: — Марджи! Но, по-прежнему, никто не отвечал. Тогда я заглянул внутрь. В квартире стояла такая вонь, как в обезьянем питомнике. Это меня несколько обеспокоило, поскольку у Марджи всегда были чистота и порядок, даже чрезмерные. Поэтому я вошел в квартиру. Ну и... она лежала в кухне на полу во всем черном и с жемчугом, а в се грудь был воткнут нож.
— Что вы сделали?
— Я страшно испугался.
— А потом что вы сделали?
— Я побежал вниз по лестнице.
— А потом?
— Остановил полицейского и сказал ему, что здесь наверху мертвая женщина. Марджи. Я сказал ему, что се убили.— Коу помолчал.— Хотите знать, как зовут ту сеньориту? — спросил он.
— Зачем?
— Что бы могли проверить, говорю ли я вам правду,— сказал Коу и пожал плечами.— Вы выясните, что вечером я в самом деле был с ней и не убивал здесь наверху бедняжку Марджи.
— Эта бедняжка Марджи в таком состоянии,— сказал Мейер,— что меня гораздо больше интересует, где вы были и что делали неделю назад.
Глава 5
В этой своей оценке он все же немного ошибся.Он был не полицейский врач, а просто полицейский, и то, в каком состоянии была Марджи Райдер, лежащая на полу в кухне, заставило его сделать вывод, что она умерла как минимум неделю назад.
Это ошибка, заявил врач, который осматривал труп. В квартире было слишком жарко, сказал он, что само по себе является весьма странным для этой бедной окраины,и с учетом того, что сейчас октябрь, поскольку большинство дворников в доходных домах берегут топливо для морозных дней в январе и феврале, а в конце года вовсе не торопятся включать отопление. Однако окна были тщательно закрыты, и с момента убийства в квартиру никто не входил, это означало, что все тепло, которое выделяли радиаторы, оставалось в квартире и ускорило разложение бедняжки Марджи Райдер.
В пятницу ночью, сделал заключение врач. Значит, ее убили в пятницу ночью — плюс — минус несколько часов, если учесть ошибку в оценке такого фактора, как колебания температуры в квартире на окраине. Мейер подумал, как вообще городские власти намерены справиться с ростом населения, если жильцам дома на окраине зимой после одиннадцати часов вечера не остается ничего другого, как залезть в постель, чтобы найти хотя бы немного тепла. Потом он подумал, не нашла ли немного этого тепла и Марджи Райдер ночью на прошлой неделе, и задал этот вопрос врачу, который немедленно заявил ему, что во влагалище никаких следов спермы не обнаружено. Кроме того, она была полностью одета, кто-то попросту воткнул в нее нож, вот и все, обычное убийство.
Мейер попрощался с полицейским врачом. Во вторник он должен был приступить к работе в четыре часа дня, а сейчас была половина пятого. Поэтому он решил что будет лучше всего, если он сразу займется этим делом. Он позвонил лейтенанту Бирнсу и спросил, кто будет заниматься вместе с ним этим делом. Бирнс выделил ему Коттона Хейвса. В тот момент, когда они собирались выйти из полицейского участка и отправиться в квартиру Марджи Райдер, у барьера, отделяющего служебное помещение от коридора, появился какой-то мужчина.
— Я бы хотел поговорить с тем, кто занимается делом Марджи Райдер,— сказал он.
— Этим делом занимаюсь я,— ответил Мейер.
— Можно войти?
— Конечно,— сказал Мейер и встал, чтобы открыть мужчине калиточку в барьере. Через руку мужчины был переброшен плащ, а в руке он держал серую фетровую шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49